ЮЛЯ ЧЕСНОКОВА, корреспондент:

Когда в России не было памятников Ивану Грозному, в Музее истории религии он был. И вот после долгого затворничества царь вновь готовится предстать перед публикой. Для этого бронзовому трону, скипетру и роскошной шубе необходимо вернуть первоначальный лоск.

ИВАН МЕЛЬНИКОВ, художник реставратор по металлу Государственного музея истории религии:

Памятник поступил к нам в плохом состоянии на реставрацию. Мы обнаружили краску почти на всей поверхности памятника. Видимо, упало ведро. И вся бронза забрызгана, и до сих пор не везде она удалена, потому что это микроточечки, которые, если смочить поверхность на памятнике, становится лучше видно и краску в том числе.

Отчищать краску приходится сильными химическими растворами. В этих местах бронза потом бледнеет. И реставраторам ещё предстоит кропотливая работа по выравниванию цвета благородной патины. А вот образ самодержца считывается сразу.

АЛЕКСАНДР КАРПОВ, старший научный сотрудник Государственного музея истории религии:

Сам он изображён в такой полумонашеской одежде, хотя в жизни он отнюдь не был не иноком, ни монахом. У него было много жён и несколько детей. Он осознавал себя, как нечто среднее между монахом и монархом, с такой верховной сакральной функцией и миссией и он был склонен считать себя своего рода настоятелем, игуменом всея Руси.

Надо сказать, профессура Академии художеств такого царя не оценили, признав фигуру слишком новаторской для своего времени. И тогда скульптору Марку Антокольскому помог лишь его величество случай. О его работе узнал сам император Александр II.

ЕЛЕНА ДЕНИСОВА, главный хранитель фондов Государственного музея истории религии:

Она его поразила своим новаторством и тем, что это первая историческая личность, которая так реально показана в скульптурном произведении. Он её купил за 8,000 рублей. И как писал сам Антокольский — он уснул безвестным и бедным, а проснулся богатым и знаменитым.

А его «Иван Грозный» стал первой работой русского мастера, попавшей в коллекцию зарубежного музея. Гипсовый самодержец и сегодня хранится в Лондоне, мраморный — в Третьяковской галерее. Бронзовый же Иоанн Васильевич после реставрации тоже засиживаться долго не планирует, и первым же делом отправится в Москву, в Кремль на выставку.