АННА СМИРНОВА, корреспондент:
Лауреат множества музыкальных и театральных премий, автор музыки к спектаклям Андрея Могучего и Валерия Фокина, а ещё — профессор Санкт-Петербургской консерватории. Сегодня встречаем день с молодой и успешной пианисткой и композитором Настасьей Хрущевой.
Настасья, с чего вы начинаете свой день, чтобы он прошёл в мажорной интонации?
НАСТАСЬЯ ХРУЩЁВА, композитор, пианистка:
Ну, я не стремлюсь к мажорности вообще, у меня всё в миноре обычно, поэтому задачи сделать свой день мажорным у меня изначально нет. Но я пью кофе, чтобы как-то проснуться обычно, и не одну чашку.
АННА СМИРНОВА, корреспондент:
Уже завтра, в пятницу, большая премьера, мировая премьера, в Филармонии им. Д.Д. Шостаковича прозвучит ваше произведение «Книга меланхолии», и вот Шостакович говорил «музыкальное искусство открывает целый мир высоких чувств, страстей и мыслей». Что призвано ваше произведение дать зрителю?
НАСТАСЬЯ ХРУЩЁВА, композитор, пианистка:
Действительно, музыка нам даёт возможность прикоснуться к метафизическому, к тому, к чему мы в бытовой своей жизни обычно не прикасаемся. Прикасаются люди только в моменты каких-то мистических озарений. Это высокая цель, которую я тоже себе ставлю, но которую, наверное, невозможно сказать, что ты достиг или ты вообще не можешь себя со стороны в этом смысле оценить, но это то, о чём нужно помнить: музыка — дверь метафизическая, конечно.
АННА СМИРНОВА, корреспондент:
Что для вас высший успех как композитора?
НАСТАСЬЯ ХРУЩЁВА, композитор, пианистка:
Ну наверное то, о чем я сказала — это возможность поделиться вот этой дверью, вообще найти эту дверь, поделиться со слушателем. Потому что мне сейчас, конечно, очень важен этот контакт со слушателем. Ещё лет, наверное 15 назад, когда спросили — я просто бы оскорбилась: ну просто, как это? я должна думать о слушателе? да я только о высоких материях! Хотя я не вижу здесь никакого противоречия — думать о высоких материях и слушателе одновременно, потому что музыка разворачивается во времени, она показывает нам игру форм и объёмов, которые должны быть как раз восприняты человеком.
АННА СМИРНОВА, корреспондент:
А был ли у вас в жизни момент, когда вы поняли, что вы хотите стать музыкантом, что вы хотите писать музыку?
НАСТАСЬЯ ХРУЩЁВА, композитор, пианистка:
Да, лет в 11, когда мама со мной занималась сначала на фортепиано, на рояле, и в какой-то момент после неудачного экзамена она сказала: всё, я устала, больше я не буду это делать, как хочешь! Хочешь — не занимайся. И вот тогда решила, что я хочу стать , такой дух противоречия у меня был наверное.
АННА СМИРНОВА, корреспондент:
Вашу музыку сравнивают с Олегом Каравайчуком и Альфредом Шнитке. а кто для вас идеал, кумир? и кого вы слушаете?
НАСТАСЬЯ ХРУЩЁВА, композитор, пианистка:
Безусловно слушаю и Шнитке, и Каравайчука. Для меня это кумиры и Каравайчук — однозначно. Я слушаю разную очень музыку, ну из академических композиторов, наверное, выделю Семиона Тен Хольта с его «Canto Ostinato», Владимира Мартынова, который меня вдохновляет не только как композитор, но и как мыслитель, потому что мне кажется, это человек, который описал современную культурную ситуацию полностью в своей книге «Конец времени композиторов».
АННА СМИРНОВА, корреспондент:
Невозможно не спросить вас про ваше имя: Настасья. Для русского человека первый образ, который возникает — это Достоевский и Настасья Филипповна, героиня его романа. Какой-то отпечаток вашего имени почувствовался в вашей жизни?
НАСТАСЬЯ ХРУЩЁВА, композитор, пианистка:
Да, безусловно. Именно это как раз тот архетип, который тебе дарят родители как твой собственный, и твоя задача его дальше раскрыть через, в том числе, то, что ты читаешь, то, что ты делаешь, как ты живёшь.
АННА СМИРНОВА, корреспондент:
В чём выходит вдохновение?
НАСТАСЬЯ ХРУЩЁВА, композитор, пианистка:
Я нахожу вдохновение в предельности, в крайности, которая есть в русском коде. Она есть и в русской литературе, и в русской музыке кстати говоря, наверное, даже в самом петербургском вайбе, так скажем, в том, что мы видим каждый день. Вот мы в программе «Петербургское утро», но петербургское время дня — это скорее ночь, наверное, и вот в этой петербургской ночи с её видениями тоже черпаю очень много.
АННА СМИРНОВА, корреспондент:
Настасья, сыграйте, пожалуйста, как для вас звучит петербургское утро.
