ГЕЛИЙ БОРИСОВИЧ СЫСОЕВ, заслуженный артист России:

Сама блокада – мы ничего не поняли. А потом мы ехали в трамвае, нас бомбили. А потом началось: тур разбомбят, там разбомбят. Перетаскивали нас с места на место.

Ели свечи, ели столярный клей, на Новый год нам выдали такие кругленькие куски свиной кожи. Ремень такой. И вот это всё настаивалось в воде, и такой студень на Новый год был.

Я, несмотря на то, что была голодовка, был живучий, я двигался, вероятно, поэтому я до такого возраста и дожил, потому что у меня моторчик всё время. Детские игры интересные были. Это когда выскакиваешь на Неву, и там, где попадают бомбы или снаряд, ставили… кустики. Вот юный Гелий Борисович боролся с этими кустиками, а за ним гонялись красноармейцы. Я фашистов уничтожал.

Мы очень быстро взрослели, очень быстро взрослели. Вы знаете, я долгое время думал, что на меня блокада особенно не произвела впечатления, так уж трагически. А потом вдруг начались сны, жуткие, когда я перестал спать, кричал. Но это уже 1946 год был, я только справляться с дистрофией стал. И это страшная штука.

Так что было, что вспомнить, но слава Богу… жив.