СВЕТЛАНА АДАКСИНА, главный хранитель Государственного Эрмитажа:

В моих руках семейный альбом, который создал мой отец, Борис Михайлович Шпиллер. Большая часть этого альбома, она, конечно, посвящена моему деду — отцу моего папы Михаилу Михайловичу Шпиллеру. Мой дедушка….  вот мои детские воспоминания: он такой крупный, какой-то очень мягкий такой был, излучал какое-то вот очень, светлое такое добро, и к нему явно люди тянулись.

В 1941 году, когда началась Великая Отечественная война, его направили начальником автоучастка №5, который занимался перевозками эвакуированных людей из Ленинграда, потом уже из блокадного Ленинграда. Часть этих перевозок проходила по Дороге жизни. И так бы, наверное, это и продолжалось, если бы не наш Ленинградский трамвай: 8 сентября полностью захлопнуло с кольцо блокады, но трамвай продолжал ещё ходить. Когда начались морозы, этой жуткой зимой 1941-1942 года, стали частое отключение электричества, не хватало у трамвая сил, чтобы передвигаться на дальние расстояния, и 8 декабря 1941 года движение трамвайное в блокадном Ленинграде полностью остановилось.

Ольга Берггольц пишет очень проникновенно про это, что идёшь по городу и видишь эти трупы, фактически, трамваев. Это производило ужасно угнетающее впечатление.

Весной 1942 года руководство города принимает решение, что трамвай надо восстанавливать. Тогда с фронта направляют в город обратно несколько специалистов, в числе этих людей в. возвратился мой дед, и началась очень тяжёлая, очень героическая работа по восстановлению этих трамваев. 15 апреля 1942 года на линии вышли 115 трамваев. Большую роль в этой истории сыграл мой дед, который был очень хорошим организатором и таким отчаянным и мужественным человеком. Опять появился этот звоночек трамвайный: и весна, и как бы возрождение города после самой страшной блокадной зимы.

Папа мой с бабушкой в это время находились в эвакуации в Ивановской области, в городе Макарьеве. Они были отправлены в эвакуацию ещё до начала блокады. И вот письма, которые у меня сохранились, которые дед писал из блокадного Ленинграда, в эвакуацию: они, вот 31 письмо здесь, они очень нежные, очень трепетные и демонстрирующие, вот просто на разрыв, такое человеческое страдание, которое было во многих семьях, это действительно было подвигом. Великим человеческим подвигом. Выдержать это всё, не сдаться.

Благодаря истории моего замечательного деда Михаила Михайловича Шпиллера, эта причастность, она всегда внутри, это ощущение есть. И когда я оказываюсь на Васильевском острове на Среднем проспекте, то я всегда об этом вспоминаю. Вот она —  живая история. Я помню этого деда с бабушкой, мы просто с ней были большими-большими друзьями. Эту память, безусловно, нужно сохранять. Это та ниточка, которая нас связывает с прошлым. Не зная прошлого, у тебя нет будущего.