АНДРЕЙ НОСКОВ, актёр:

Мне всегда интересно было, они вот это вот, такое месиво, они же куда-то это вешали! То есть, это был настолько темпераментный век, настолько темпераментная живопись. Такая мясистая, ух!
Вкусные картины, вкусные, яркие, насыщенные. Вот, чего не хватает и в современной жизни, и в современном театре — вот этой насыщенности. Ах, фламандцы! Конечно, присутствует момент хвастовства, потому что не все смогли позволить пойти на куропаток, этот момент тщеславия, конечно, он работает всегда: и в жизни, и в живописи. Да, у меня есть всё! И то, и се, чего тут только нет.
Я, конечно, не знаток фламандской поэзии, но на ум приходит Александр Сергеевич Пушкин, про охоту:
«… Пороша. Мы встаём, и тотчас на коня,
И рысью по полю при первом свете дня;
Арапники в руках, собаки вслед за нами;
Глядим на бледный снег прилежными глазами;
Кружимся, рыскаем и поздней уж порой,
Двух зайцев протравив, являемся домой…»
В театральном институте есть такое упражнение — оживление картин. Когда видишь картину и разыгрываешь, представляешь, что было бы до и что было после. И, конечно, перенести с картины на на реальный стол, то есть предметы сделать явными — это тоже очень интересно. Ой , тут даже из под устриц… аппетит сразу просыпается.
История живописи, история чего угодно, она повторяется. И, конечно, современные и дизайнеры, и модельеры, и те, кто делает утварь, конечно, апеллирует к таким красивым, опять же это слово, вкусным образцам.
Вот я представляю, на даче на таком блюде шашлык принести. Извините за тривиальность, но это же эффектно, и как-то это уже всё иначе будет восприниматься. Надо жить со вкусом, и фламандцы это умеют.