ДАРЬЯ ПАТРИНА, корреспондент:
Прочитав эти строки, можно узнать, каким поэтом был Каспар Давид Фридрих. Отойдя чуть дальше, увидеть, каким художником — Михаил Юрьевич Лермонтов. Его картина — среди работ русских романтиков.
Любуемся вершинами Кавказа и удивляемся, каких высот достиг художник-любитель Михаил Лермонтов. Его холсты, акварели и многочисленные рисунки разбросаны по разным музеям страны, хранятся в том числе и в Пушкинском доме.
МАРИЯ АЛЕКСАНДРОВНА, хранитель фондов оригинального рисунка и документов Литературного музея Института русской литературы РАН (Пушкинский дом):
Тяготение к рисунку, к живописи у Лермонтова — практически с самого раннего детства. Бабушка это всё поощряла, не запрещала ему даже рисовать на стенах его детской комнаты. Но, собственно, ни один вот этот творческий порыв маленького Миши не должен был пропадать всуе.
Со временем предпочтение было отдано поэзии. Однако, и в графике, и в живописи, и в слове Михаил Лермонтов остался, пожалуй, единственным цельным русским романтиком.
ФЁДОР ДВИНЯТИН, доцент Санкт-Петербургского государственного университета, доктор филологических наук:
Я бы, наверное, три таких особенности романтизма Лермонтова назвал бы. Во-первых, это сам его слог, стремление к музыкальности, к экспрессивности, к максимальной выразительности и некоторой, такой, энергичности слога. Во-вторых, увлечение Лермонтова поэзией Байрона, его байронизм, чувство изгнанничества, отверженности. И в то же время, когда ты сам отвергаешь, какой-то мир и всё, что в нём есть. Есть третий, наверное, мир лермонтовского романтизма — его тоска по утраченной гармонии, по небесной синеве, его ощущение какой-то прекрасной любви, которая когда-то была или могла быть.
Впервые, вершины Кавказа Михаил Лермонтов увидел в 3 года. Бабушка повезла на воды. К этим видам поэт возвращался многократно, и даже ссылки его были на Кавказ, в театр военных действий, шла кавказская война. Если романтизм трудно ощутить в берёзовой роще, то в окружении седых вершин это оказывается естественным.
МАРИЯ АЛЕКСАНДРОВНА, хранитель фондов оригинального рисунка и документов Литературного музея Института русской литературы РАН (Пушкинский дом):
Наброски можно было делать, соскочив с телеги, запряжённый волами, наверное, отправив её вперёд. Быстро, карандашом, он делал набросок, бежал, догонял телегу, на неё вскакивал. И ехал дальше.
ФЁДОР ДВИНЯТИН, доцент Санкт-Петербургского государственного университета, доктор филологических наук:
Для него здесь было важно и ощущение постоянной военной опасности, и противостояние двух цивилизаций, сил и империй. И пейзаж, безусловно. Причём именно вот кавказский, контрастный пейзаж с ледяными вершинами и цветущими долинами. Здесь преодолевались многие светские условности, определённая какая-то такая зашоренность и стандартизированность некоторых черт светского общения. Здесь было более свободно, более естественно.
В русской культуре романтизм промелькнул стремительно, как молния. Даже поздний Лермонтов уже тяготел к психологическому роману. Наши ранние романтики были ближе к сентиментализму, а поздних теснил наступавший реализм. Но то, что не было вполне усвоено русской культурой в начале 19 века, переживается и усваивается десятилетиями позже, на новом витке. И приводит к расцвету русского символизма в конце 19 века в литературе, в музыке и в изобразительном искусстве.
ФЁДОР ДВИНЯТИН, доцент Санкт-Петербургского государственного университета, доктор филологических наук:
Врубель, ведь, принадлежал тому поколению, которое возрождало какие-то остаточные романтические черты после долгого господства и счастливого, что ни говори, господствова в нашем изобразительном искусстве реалистического направления. Модернизм или предмодернизм Врубеля был отчасти возвращением к романтизму. То, что он опирался в этом, в том числе, на образный мир Лермонтова, показательно.
Русский модерн стал предметом национальной гордости и культурного экспорта. Это, конечно, не идеи романтизма в чистом виде. Но их переосмысленный за столетие и отражённый свет.
