ВЛАДИМИР ЯКОВЛЕВ, житель блокадного Ленинграда, кандидат исторических наук, Заслуженный деятель культуры России:
Отца я практически не помню. Отец ушёл на фронт, к сожалению вернулся уже тяжело раненым, он замёрз в госпитале, который размещался в институте имени Герцена. Мама пришла в тот день, когда всю замёрзшую палату вывозили в грузовике, и бегом на Пискарёвку и, слава богу, застала ещё тех девочек, которые закапывали. Она запомнила это место — Пискарёвское кладбище, 175 столбик.
Это было 10 января, а 12 января мама привела меня из детского садика, а дом разрушен. Мне три с небольшим года, в кармане ватника паспорт и карточка — и всё. Искали, где жить искали не богатую квартиру, а квартиру, где живые люди. Нашли такую — супружеская пара пожилых железнодорожников уже в сентябре потеряла своих сыновей. Они могли помочь привести-отвести меня в детский сад.
Есть воспоминания всякие, потому что мама однажды поймала воробья, сварила его, этот вкус у меня долго был во рту. От отца кожаное пальто сумели вытащить из разрушенного дома, пальто мама понесла на Сенной рынок, чтобы поменять на что-то, она радостно принесла кусок сливочного масла, который пробовала со всех сторон, но когда стала резать, оказалось, что это кусок дерева, смазанный маслом.
Жизнь блокады — это страшная жизнь. Те, кто пережили блокаду и кто могли рассказывать — не рассказывали, а я ещё был маленький. Вот есть одна фотография, когда нам в 44-м году в детские сады раздали кошек, своих-то в городе съели. И кошки — как символ жизни, это был удивительный такой подарок.
Я не помню этот день победы. Я помню день победы над Японией 3 сентября, который для нас первоклассников оказался неожиданно выходным. Но мы когда в 75-м году, через 20 лет после окончания, собрались с классом, уже женатые, уже с детьми, выяснилось, что те, у кого появились мальчики, — их назвали в честь погибших отцов. Как и я своего сына — Пётр.
В нашем доме всегда отмечается День Победы. Конечно, и сын, я уверен и внук также будет тоже отмечать.
