алексей воронович,кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Президентской библиотеки: 

В ноябре 2018 года Президентская библиотека к 75-летию полного освобождения Ленинграда от блокады начала реализацию масштабного проекта по сбору и оцифровке семейных архивов, посвящённых осаде города. 

Особняком среди фотографий, удостоверений, воспоминаний стоят дневники блокадников. С начала войны многие ленинградцы стали вести записи, чтобы зафиксировать страшные события этого периода. В этих эмоциональных повествованиях раскрываются горе и страдания, надежды и чаяния конкретных людей, оказавшихся в тяжелейших условиях блокады Ленинграда.

На первом этапе блокады авторы в своих дневниках особое внимание уделяют бомбардировкам и артобстрелам. Одни ограничивались указанием на число объявленных воздушных тревог. Другие также тщательно фиксируют их продолжительность. Авторы дневников отмечали, что артобстрелы были менее опасны и наносили меньше ущерба в сравнении с бомбёжками, но вызывали большую панику.

Но вскоре страх перед бомбёжками оказался на втором план. Первоочередными стали проблемы голода. Рефреном в дневниках стали звучать фразы «голод!» и «очень хочется есть».

Жителям блокадного города стала сниться еда. Военный инженер 3 ранга Дадо Михайлович Тайд описал один из таких снов: «видел во сне плантации и огороды, которые я будто бы развёл за городом. Снились картошка и помидоры».

На страницах дневников тщательно фиксируются нормы снабжения, рассказывается о том, как ищутся дополнительные источники питания.

Ольга Владимировна Доронина, Лидия Васильевна Жукова работали на заводах и имели возможность питаться в столовой. Но обед старались уносить домой.

Ольга Владимировна в декабре 41 года пишет, что в их семье ещё есть запасы, а другие начинают умирать от голода: «Так много умерших, прямо жуть, уже нет гробов, а хоронят прямо так. Или, чтобы сделать гроб, надо дать что-нибудь из продуктов».

Наиболее трудным в первую блокадную зиму было положение иждивенцев. Юрию Давидовичу Хазанову было 27 лет, но он уже стал инвалидом по состоянию здоровья. Запасы еды в его семье отсутствовали, поэтому приходилось обходиться минимальными нормами: «Хочется есть, хочется простого хлеба, а 200 грамм мало, очень мало, но что же делать, надо терпеть. Но голова кружится, и тошнит».  3 февраля в дневнике будет оставлена последняя запись: «Я хочу жить. Мне всего 27 лет, и я имею право на жизнь. Да! Должен быть поворот. 8 месяцев мучений при моих силах и здоровье – это для меня через край».

Его судьба сложилась трагически. Он успел выехать из Ленинграда, но умер в эвакуации в 42 году. Позже с этим дневником ознакомится известный писатель Вениамин Каверин, когда будет собирать материалы о блокаде Ленинграда.

Но, вопреки тяжелейшим условиям, жизнь в городе продолжалась. На страницах дневников встречаются впечатления о новых знакомствах, учёбе и даже посещении театров. Игорь Константинович Малахов рассказывает, как в ноябре 41 года он сходил на спектакль «Без вины виноватые» и поразился прекрасной игре артистов. А в зале, между тем, был такой холод, что зрители сидели в пальто, а бинокль невозможно было поднести к глазам. Кроме того спектакль на 1,5 часа был прерван по сигналу воздушной тревоги.

Судьбы авторов блокадных дневников сложились по-разному, но всех их объединяет одно — стремление в самых нечеловеческих условиях сохранить человечность. Дневники — немые свидетели этой личной борьбы каждого с ужасом и страхом блокады. Ленинградцы победили. А наша задача теперь – бережно хранить память о великом подвиге жителей города.