АНДРЕЙ БОЛЬШАКОВ, заведующий сектором Древнего Востока в отделе Востока Государственного Эрмитажа, доктор исторических наук:

Я отсюда родом — второй дом от Эрмитажа. Дошкольное детство прошло здесь, такой кусочек от Марсового поля, Летнего сада до Дворцовой площади, где для детства особого места-то и не было. Приходилось приспосабливаться, и вот пандусы у Атлантов, естественно, зимой были горкой.

Отец был археологом, «среднеазиатчиком», долгое время. Участвовал в «Нубийской экспедиции» начала 60-х годов, поэтому Египет был вот так психологически близок. На восточном факультете — там приём на наши специальности был один раз в пять лет, так совпало, как раз в 1975-м году был приём на египтологию, и я поступил.

На уровне третьего курса я уже понимал, что, наверное, моё место в Эрмитаже. В музее у тебя есть возможность встать, сделать 10 шагов, вынуть вещь из шкафа, на неё посмотреть, её потрогать руками. Руками ты тоже узнаёшь много. То есть это совершенно особый способ занятия наукой.

Я – пятое поколение египтологов в Эрмитаже. Всего лишь. Начиная с 1880 года. Эрмитаж как учреждение до революции совершенно не интересовался Египтом. Египтомания как часть жизни города – это вполне нормально. Тот же самый Николай ставит Египетские ворота, покупает сфинксов, а вот в Эрмитаже почему-то Египет не нужен. И всё тут …

Эрмитаж стал обращать внимание на Египет после постройки здания нового Эрмитажа, когда Эрмитаж стал становиться отчасти публичным музеем. Объяснить это я не могу. Мы же все любим Египет. В любом крупном музее, где есть Египет, он оказывается самым популярным залом. Там сплошь погребальные памятники, и они весёлые. Это, возможно, одна из самых жизнерадостных культур в мире, потому что это всё не про смерть, это все про жизнь.

Смотрите, ну вот саркофаг, да? Внутри у него записана погребальная литургия, а снаружи всё замечательно, весело, яркие цвета. Этот саркофаг уже не имеет никакого отношения к смерти, это уже не столько мёртвый, сколько его статуя. Очень оптимистично всё.

Для меня Египет интересен тем, что это единственная цивилизация, которая до нас донесла человека глубочайшей древности. С по сути дела, ещё на неолитическом сознании. Мы можем каким-то образом попытаться ухватить тот момент, когда из этого архаического человека появляется человек более или менее современный.

Эрмитаж среди великих музеев мира занимает особое совершенно место — он традиционный. В Эрмитаже не работают: это не работа, это просто образ жизни и всё, причём, чем дальше, тем больше. Когда ты идёшь на работу через Дворцовую площадь, когда ты пойдёшь в столовую через Итальянские Просветы — это мелочи, но они оказывают невероятное влияние. Ты туда врастаешь, врастаешь, врастаешь, и ты видишь вокруг себя таких же людей.