ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:

«Важная новость пришла из Эрмитажа. В пятницу рано утром главный музей страны приступил к передаче Александро-Невской лавре саркофага и ковчега святого благоверного князя Александра Невского.

Реликвию разобрали, поместили в 3 специальных контейнера, перевезли в Благовещенскую церковь Александро-Невской лавры. Там мощи святого благоверного князя и найдут соединение с ковчегом, который является частью величайшего художественного произведения, которое с 1922 года хранилось в Эрмитаже. Тогда сотрудники музея буквально спасли серебряный саркофаг от уничтожения, от переплавки. И вот сейчас усыпальница в своём историческом месте хранения  обретёт новый смысл, когда в ней опять будут храниться мощи святого и покровителя нашего города – Александра Невского.

Не будем питаться слухами и домыслами относительно того, какая теперь судьба будет у этого шедевра Эрмитажа и зачем понадобилось соединить эти две составляющие: сакральную – ковчег с мощами Александра Невского, одну из величайших святынь русской православной церкви, и художественную – то есть гробницу как шедевр, как произведение искусства. Почему было принято такое решение? Какие условия хранения будут соблюдаться после передачи этой усыпальницы русской православной церкви? Давайте обратимся к первоисточнику – директору Государственного Эрмитажа Михаилу Борисовичу Пиотровскому. И поговорим с ним об этом очень важном и в буквальном смысле историческом для нашей эпохи событии. Давайте послушаем».

— Я недостаточно глубоко погружен в религиозные вопросы человек, как следовало быть. Объясните мне, пожалуйста, зачем надо передавать саркофаг РПЦ?

МИХАИЛ ПИОТРОВСКИЙ, директор Государственного Эрмитажа:

«Речь идет о нескольких серьезных вопросах. Что важнее в вещи, связанной с религией. Ее ритуальная роль или художественная? Эти вещи разные. В разные времена бывают разные ситуации. Сейчас мы живем в той геополитической ситуации, когда ритуальные вещи, связанные с памятью об Александре Невском, который является святым покровителем русского воинства и русской дипломатии, который умел воевать с западом и дружить с востоком, – память о нем сегодня востребована. Она востребована в Эрмитаже, и всегда была. Сегодня появилась новая категория людей, которым это очень важно. Когда русская православная церковь попросила передать, после того, как 100 лет мы спасали от всех перипетий, которые были, решили, что мы это сделаем».

— Есть саркофаг и есть рака, ковчег для хранения мощей. Передается именно и саркофаг, и ковчег?

— Это очень важно. Рака – это гроб. Где лежат мощи. Это, безусловно, объект поклонения, объект почитания. Дальше есть гробница. Это саркофаг, куда вкладывается рака с мощами, и громадное сооружение, сделанное в елизаветинскую эпоху в духе европейского барокко. Это украшение гробницы. В церкви считают, что это все тоже работает вместе с мощами.

— Я знаю, есть официальный документ, договор, который определяет условия хранения шедевра, обязательства, которые берет на себя РПЦ. Вы можете раскрыть детали этого документа?

— Надгробие остается частью музейного фонда РФ. По существу, для нас – мы экспонируем в другом месте. Есть договоренности, набор правил, которые должны соблюдаться. Она очень хрупкая. Чтобы она не погибла, нужен целый набор правил. Они прописаны в наших договорах, по большей части соблюдены. Мы поменяли формат экспонирования. Сначала предполагалось, что будет рака в стеклянной витрине. Теперь – саркофаг, в нем рака, саркофаг огорожен стеклом. Продолжается и будет продолжаться ежедневный мониторинг. Нам понадобилось десятилетия, чтобы в Эрмитаже создать тот климат, который позволяет сохранить экспонат. Теперь условия нужно повторить. Идет работа, громадная ответственность лежит на церкви и на нас. Постоянно работаем, чтобы гробница не погибла, исполняя свои ритуальные функции.