ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:
«Любопытная выставка открылась в зале РОСФОТО на Большой Морской, 35. На ней представлены произведения классиков ленинградской и петербургской фотографической школы. Бориса Смелова, Марии Снигиревской и Алексея Зеленского. На выставке можно увидеть более ста оригинальных бромосеребряных авторских отпечатков из коллекции РОСФОТО, выполненных в период с 1990 по 1998 годы. Петербург в чёрно-белых тонах. Это такая жанровая смесь литературы Достоевского с живописью Брейгеля и музыкой в стиле поп-механики Курёхина. Очень интересно. Особенно, если вы по фотографиям можете сразу отличить, где это было снято. В каком дворе или подворотне. Где там раньше стоял пивной ларёк или старинный дом, позже снесённый бойкими девелоперами. Вот давайте чуть подробнее и расскажем об этих уникальных фотографиях, на которых запечатлён наш город в эпоху перехода от Ленинграда к Петербургу. И попытаемся понять. А почему их чёрно-белый мир сейчас выглядит даже ярче, интереснее, чем цветные современные фотографии».
Чёрно-белый «Ленинбург» — фотографии, сделанные в антракте между двумя эпохами: разруха, разочарование, жизнь как она есть. В советское время выставить такие «непарадные» снимки было невозможно, а в 90-е стало уже не модно: теория стала важнее эстетики и впечатлений. В это время три фотографа петербургского андеграунда объединились в группу «Пунктум».
ПОЛИНА ГАНИЧЕВА, корреспондент:
«Любая фотография так или иначе воспринимается и интерпретируется в контексте культуры, но иногда эту картину общего «культурного» восприятия пересекает зигзаг, даже молния — пунктум. Та деталь, которая должна зацепить в снимке зрителя. Не обязательно она должна быть отображена в фотографии, её отсутствие — это тоже содержательно, это тоже пунктум. Пунктумом может быть даже само время. Когда мы смотрим на старые снимки, мы понимаем: эти люди остались только на них».
Борис Смелов, Мария Снигиревская и Алексей Зеленский. Одни из самых известных снимков «серебряного века» Петербурга — века серебряной фотографии — это их кадры. Возможно, последние, сделанные вручную. Совсем скоро, после образования «Пунктума», плёнку начнут проявлять в студиях, а ещё позже появится «цифра».
АЛЕКСЕЙ ЗЕЛЕНСКИЙ, фотограф, участник группы «Пунктум»:
«Любая художественная фотография требует авторской печати. Именно бромосеребряной желатиновой печати, а цифра, — она не живёт вообще. Она существует где-то в интернетовских дебрях. Это изображение — это не фотография».
До этой выставки «Пунктума», которая открылась в «РОСФОТО», и до революции в истории фотографии Борис Смелов не дожил, но за свои 46 лет он сумел устроить свою: кадры с кладбищ, грязный снег, Ленинград без ретуши — такое он начал снимать одним из первых. Борис Смелов застал и зафиксировал переход: от осени к зиме, от жизни к смерти и от Ленинграда к Петербургу.
До 90-х искусством андеграунда делились не в музеях, а в квартирах. Такие домашние фотовыставки Борис Смелов устраивал здесь, у себя дома. Мария Снигиревская — его единственная ученица и падчерица. С 12 лет она всегда была готова к съёмке — в любой момент он мог выглянуть в окно и сказать: «Бежим». И они бежали.
МАРИЯ СНИГИРЕВСКАЯ, фотограф, художник:
«Мы очень много ходили по комиссионкам, выискивали всякие штучки. Всё это расставлялось и всё это должно было покрываться пылью обязательно, потому что это было красиво для кадра и нельзя было пыль вытирать. Иногда, конечно, она вытиралась, когда мама говорила: «Всё! Я так больше не могу!».
В Летнем саду он специально собирал пауков и высаживал их на скульптуры. Если нужен был снимок с голубями на крыше, ловил птиц. У него в голове всегда был сверхкадр. На эскизах приписки: «Бани на 18-ой линии в морозные сумерки с пив.точкой» — он настолько хорошо знал город, что представлял, где будет солнце и какая из крыш на панораме выше. Петербург был его главной темой и жанром. Первые годы он изучал его с другом, тоже фотографом, Борисом Кудряковым.
ПОЛИНА ГАНИЧЕВА, корреспондент:
«В непростые для фотографов 70-е два Бориса к каждой съёмке «Ленинбурга» готовились особенно: упражнялись в карате, изучали уголовный кодекс, а камеры носили на капроновых лентах поближе к телу. С собой никаких записных книжек и документов, негативы дома не хранить — всё потому, что снимали они непарадный, зафасадный город».
Как бы сказали сегодня: «тусовка» петербургского андеграунда росла. Так с Борисом познакомился Валерий Вальран. Он точно знает: первым кадр скульптуры с пауком в Летнем саду сделал не Смелов, а Леонид Богданов, а целая серия натюрмортов Бориса Смелова — это почти дуэль с его другом Борисом Кудряковым: один сжигает томик «Накануне», другой собирает пыль. Предметы кочуют от автора к автору — чистый андеграунд.
ВАЛЕРИЙ ВАЛЬРАН, куратор фотовыставок Бориса Смелова:
«Фотография тогда ничего не значила. Ну, это прикладное искусство. Ни в одном музее не было отделения и хранения художественной фотографии, была документальная фотография — фотография как документ. Как определения искусства её не было. Боря Смелов один из первых заявил, что фотография — это искусство. Не словами, а качеством своих работ, отношением к своим работам».
И таких «Смеловых» в те годы было много: одни ушли в антиэстетику — снимали мух и кирпичи; другие, как Борис, искали отпечатки дореволюционного времени.
ВАЛЕРИЙ ВАЛЬРАН, куратор фотовыставок Бориса Смелова:
— Почему так мало улыбающихся у него лиц?
— А как-то жизнь не располагала. И он не был человеком, который пытается в той ситуации, в которой мы жили, показать какой-то оптимизм.
Его интересовали пограничные состояния: первый снег, сумерки, кресты Смоленского кладбища, закат Ленинграда и рассвет Петербурга.
ПОЛИНА ГАНИЧЕВА, корреспондент:
«Полупрозрачный Летний сад — вот она, окартиненная смена сезонов и ещё один символ этого переходного состояния — скульптуры, которые уже, одну за другой, начинают закрывать. Но даже это в 21 веке в точности повторит кадр самого Бориса Смелова».
Содержательно — точно, а эстетически — совершенно о разном. «Цифра» — не замена и не продолжение плёнки, — это просто другой мир, как правило, коммерческий. С плёнкой сегодня остаются работать в основном художники.
Попасть в эту фотостудию к Герману Павлову могут только те школьники, у которых уже начались уроки химии, — чтобы самостоятельно проявлять свою плёнку. И это не техническая формальность, а обязательная часть творчества.
ГЕРМАН ПАВЛОВ, руководитель детской фотостудии «Силуэт» Санкт-Петербургского городского дворца творчества юных:
«Это называется «маска» — приём, без которого практически нет чёрно-белой фотографии, которым, кстати, Боря владел в совершенстве. Это перераспределение плотностей, когда мы откуда-то вынимаем немножко света, а куда-то немножко добавляем. Сейчас мы с вами создаём такую виньетку».
С предметами для натюрмортов учат работать как криминалистов: пыль, конечно, иногда протирают, но со всеми трещинками, сколами — пунктумами — ученики обращаются ювелирно.
ГЕРМАН ПАВЛОВ, руководитель детской фотостудии «Силуэт» Санкт-Петербургского городского дворца творчества юных:
«У них есть представление о фотографии как о картинке, а не как об информации. Обычный человек видит окружающий мир предметно, объектно и функционально. Для него важно, что из стакана можно попить, а вот то, что стакан образует форму, что у него есть прозрачность, что он искажает каким-то образом это пространство, что с водой он выглядит не так, как без воды… Этим вещам нужно учить».
Это эстетика вместо факта, картина вместо отчёта. Плёночный снимок сохраняет не событие, а состояние, которое иногда многословнее любого, даже самого продуманного концепта. Минимальными средствами «серебряная фотография» может выразить невыразимое, не рассказать, а показать. Может быть, именно поэтому и сегодня чёрно-белая фотография и её состояние нам ближе и понятнее.
