ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:
«А теперь ещё об одной дате в календаре этой недели, мимо которой мы никак не могли пройти. 16 октября – Всемирный день анестезиолога. Многие из нас хоть раз в жизни, но становились пациентами у этих врачей, от работы которых зависит очень многое. Это важнейшая медицинская специальность. Элита среди элит. Потому что именно врачи-анестезиологи во время операции стоят между жизнью и смертью. Даже тогда, когда остановлено сердце.
Сердце остановлено, а они обеспечивают подачу крови. Они в буквальном смысле находятся на этой границе между жизнью и смертью.
А как определить эту грань? Как не допустить роковую ошибку? Смотрите наш специальный репортаж, посвящённый этим уникальным врачам. Полина Ганичева провела с ними много часов в операционных. И вот, что она увидела там».
В детстве самый страшный врач – стоматолог. Годам к сорока фобии меняются. Боишься операционной и наркоза. А значит, его – анестезиолога-реаниматолога.
Елизаветинская больница. Готовится операция на головном мозге. Из всех врачей первым появляется он – Юрий Денисов. Даёт наркоз. Если объяснить просто, пока хирург будет разбираться с локальной проблемой, анестезиолог будет жить за пациента. Через эти трубки и аппараты.
ЮРИЙ ДЕНИСОВ, врач-анестезиолог-реаниматолог высшей квалификационной категории отделения анестезиологии-реанимации №2 Елизаветинской больницы:
«Многие думают, что засыпают от маски. Но нет. Это кислород. Засыпает от вводимого препарата по вене. В этот момент у нас человек уже не дышит. По факту, за него уже дышу я».
Медики говорят: анестезиолог охраняет человека на столе от «хирургической агрессии». Хирургу нужно остановить сердце – анестезиолог качает кровь за пациента. Нужно «отключить дыхание» – снова анестезиолог. И это сейчас огромное количество новых аппаратов. 20 лет назад он делал всё то же самое, но в руке был тонометр, а сатурацию определяли по цвету губ. И если что-то вдруг пойдёт не так – реанимирует пациента на столе тоже он.
Экстренная операция. Мужчина. Череп пробил железный крюк. Не стройка, не драка – просто вытаскивали с другом машину. Крюк отлетел в голову Никите.
НИКИТА ЛЕЖУХ, житель Санкт-Петербурга:
«Я думал, просто пролетела. Ударила. Себя-то я нормально… Просто лицо порвало. Да, много крови. Но нормально…».
– То есть вы в сознании на скорой?
– Да. Доехал до больницы.
Срочно сюда же – в нейрохирургию. Речь пропала. Рука парализована. Трепанация черепа. А дальше каждый миллиметр – как минное поле. Сможет ли говорить, ходить – понятно будет в реанимации. Как очнётся и придёт в себя. Жену пока не пускают. Ежедневно звонят и рассказывают об успехах врачи.
Никита поправился. Говорит как раньше, играет в футбол. И это тоже заслуга врачей со сложной сдвоенной специальностью «анестезиолог-реаниматолог». У них просто два фронта: один – в операционной. Другой – в реанимации.
Педиатрический университет. Кардиореанимация. Даже у тех, кто без сознания, рядом любимая игрушка. Кто-то сразу из родильного зала, кто-то уже заканчивает школу. Здесь самые тяжёлые и «нестабильные», как говорят врачи.
Заведует отделением Евгений Тризна. В операционной не произносит ни одного лишнего звука. Стоит за ширмой, смотрит, кажется, не моргая, на цифры на мониторах. Иногда заглядывает к остальным – проверить, как там. У себя в отделении – другой человек. Может улыбнуться, с удовольствием обо всём расскажет. Здесь все его дети. Правда, своих (родных) из-за работы может видеть раз в неделю.
ЕВГЕНИЙ ТРИЗНА, заведующий отделением анестезиологии-реанимации для детей с кардиохирургической патологией Педиатрического университета:
«Я был в отпуске. Уже сидел в кресле самолёта. Пришлось оттуда убежать. Чтобы приехать на экстренную операцию».
На такой должности по-другому нельзя. Он учился на хирурга. А потом решил «уйти за ширму». И сразу в реанимацию новорождённых. Школу тяжелее сложно представить.
– От чего бы вы предпочли отказаться в своей работе? Что самое сложное?
ЕВГЕНИЙ ТРИЗНА, заведующий отделением анестезиологии-реанимации для детей с кардиохирургической патологией Педиатрического университета:
«Плохие новости сообщать родителям».
– Это тоже на вас?
– Да.
Обычно врачи стараются не давать пациентам свой номер телефона. Особенно странно, когда его просят у анестезиолога. Но Артём – особый случай. Врачу Евгению Фелькеру мама и папа Артёма шлют фото из отпуска, видеоприветы – всё как в обычном семейном чате.
Артём утонул пару лет назад. Всё произошло за городом. Совершенно случайно. Из больницы в Великом Новгороде его в крайне тяжёлом состоянии перевезли сюда, где его день за днём буквально выхаживал Евгений Фелькер и его команда. Когда Артём был в коме, подключили родителей: объяснили, что нужно разговаривать, принести игрушки…
ЕВГЕНИЙ ТРИЗНА, заведующий отделением анестезиологии-реанимации для детей с кардиохирургической патологией Педиатрического университета:
«Мы просим все слёзки оставлять за территорией, потому что человечку нужны положительные эмоции. А как уж родители собираются – одним им известно. Потому что не дай Бог… Мы не то что бы привыкшие – люди мы не сильно эмоциональные на работе… Но есть ребята, которые нам западают в душу».
Может потому, что история самого Евгения началась с такого же мальчика. У него самого родился брат. Его долго спасали в одной из городских больниц. Мама приезжала и рассказывала, как всё проходит. Так что сам Евгений был на месте каждой такой семьи.
– Помню, как он вышел из реанимации и сразу разрешил нам увидеть Тёму. Он спас нашего сына.
Анестезиолог, как бы его не боялись, наверное, главный защитник и адвокат пациента.
Что 20 лет назад, когда в руках из инструментов был тонометр, а сатурацию определяли по цвету губ, что сегодня, когда техника может всё, именно они стоят между жизнью и смертью пациентов. И напоминают: не бойтесь встречи с анестезиологом – главное, чтобы их было чётное количество.
