ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:
«24 мая исполняется 85 лет со дня рождения Иосифа Бродского.

Он был самым молодым литератором, получившим Нобелевскую премию – «За всеобъемлющую литературную деятельность, отличающуюся ясностью мысли и поэтической силой». Да, Бродский – великий поэт, но и очень ленинградский поэт. Ведь мало упоминается о том, что маленький Бродский, внимание, когда ему был всего лишь годик – пережил первую зиму блокады. То есть Бродский, как сейчас бы сказали, был блокадным ребёнком. Лишь в 1942-м мама забрала сына, и они эвакуировались в Череповец. И это, наверное, спасло маленького Иосифа Бродского от голодной смерти в блокадном Ленинграде. И мир узнал феномен Бродского, судьба которого помещается в несколько строчек им же и написанных.

«Я входил вместо дикого зверя в клетку. Выжигал свой срок и кликуху гвоздём в бараке. Жил у моря, играл в рулетку, обедал чёрт знаем с кем во фраке. С высоты ледника озирал полмира, трижды тонул, дважды бывал распорот. Бросил страну, что меня вскормила. Из забывших меня можно составить город. Только с горем я чувствую солидарность, но пока мне рот не забили глиной, из него раздаваться будет лишь благодарность!»

Итак. Вселенная Бродского. По каким законам она существует? И как спустя 85 лет после рождения Бродского мы понимаем, о чём он хотел сказать? Наталья Бандурина продолжит тему».

Ленинград, 1972 год. Май. Отгремели праздничные демонстрации, с размахом отметили 50-летие Пионерии. Но вся страна обсуждает недавно прошедшую на высшем уровне встречу в Москве президента США Никсона и нашего дорогого Леонида Ильича. В особенности то, как он шутил и как будто, как школьник, списывал у американского лидера в тот момент, когда они подписывали документ об ограничении стратегических вооружений. До конца холодной войны почти 20 лет. Но эту встречу назовут «разрядкой», потеплением в отношении двух ядерных держав.

Зачем этот экскурс в историю? Для того чтобы понять из какой страны навсегда буквально через месяц уедет опальный поэт, «окололитературный трутень», как его окрестят журналисты «Вечерки», и будущий нобелевский лауреат Иосиф Бродский. Точнее, его вынудят уехать. Да, с Америкой наметились перемены в отношениях, но за стенами Кремля все пока по-прежнему. С «борзыми» боролись, Иосиф Александрович был как раз таким в стране советов. Без Определенного Рода Занятий – БОРЗ.

Иосиф Александрович попросил отсрочку, дать ему возможность отметить свой день рождения и собрать своих друзей. По сути, попрощаться. Мама приготовила свое знаменитое блюдо – маринованную корюшку. Друзья несли цветы и алкоголь. Так прошел его последний, 32-й год рождения на родине.

В знаменитом доме Мурузи на улице Пестеля Иосиф с родителями проживет 17 лет. И как будто бы лучшего адреса для Бродского в Петербурге было и не придумать. Здесь в начале 20-х Гумелев создал «Дом поэтов», Корней Чуковский собирал молодых переводчиков. Все они творили под девизом династии Насридов – арабеска на фасаде здания в переводе на русский гласит: «Нет победителя, кроме Бога». И это действительно было про них.

Серебряный век переживет Ахматова, а в веке хрущевской оттепели рукоположит Иосифа на сочинительство. Они будут близки. Она увидит в нем дар, для него она будет до конца жизни нравственным камертоном. Ее уход был его личной трагедией. Говорят, Бродскому не понравился постамент на ее могиле. Он поставит свой памятник, которым будет доволен – стихотворение «На столетие Ахматовой».

Сложная поэзия, поэзия для избранных, но при этом понятная для всех. Она завораживает, ты как на американских горках не знаешь, в какой момент захватит дух. Ждешь этого. Наверное, поэтому у Бродского столько подражателей. Даже искусственный интеллект готов сегодня писать, как Бродский.

Венеция. Он будет любить приезжать туда именно зимой. Она будет напоминать ему о его родном городе, в который он не вернется никогда.

В его рифмах почти всегда зашифрованы личные истории. Поэтому некоторые произведения нужно читать, что называется, со словарем. До конца жизни он будет посвящать стихи М.Б. – Марине Басмановой, любимой женщине, с которой расстался однажды и навсегда. А «Ночной полет», написанный в далеком 62-м о пережитом по поводу несостоявшегося угона самолета, история реальная. В 59-м году Бродский и его друг летчик Шахматов действительно хотели это сделать.

Сложно сказать, чтобы случилось, если бы Иосиф с другом решились на это. Не было бы нобелевского лауреата Бродского, возможно, а был бы Бродский-заключенный. Так или иначе, КГБ с тех самых пор вели неблагонадежного поэта. Чем все это закончилось, всем известно.

4 июня 1972 года Бродский вышел из комнаты. Совершал ли он в тот момент ошибку, на этот вопрос мог ответить только он. У парадной его ожидала машина такси – роскошь в то время. Бродский печально пошутит: «Ну вот, Большой дом и об этом позаботился». По дороге в аэропорт он попросит остановиться у почтового ящика. Письмо будет адресовано Брежневу.

«Мне горько уезжать из России. Я здесь родился, вырос, жил, и всем, что имею за душой, я обязан ей. Все плохое, что выпадало на мою долю, с лихвой перекрывалось хорошим, и я никогда не чувствовал себя обиженным Отечеством. Не чувствую и сейчас. Ибо, переставая быть гражданином СССР, я не перестаю быть русским поэтом. Я верю, что я вернусь; поэты всегда возвращаются: во плоти или на бумаге».

Мысленно он всегда возвращался в Ленинград. Гулял, как он говорил у водички, проходил по улицам и площадям. Но был один маршрут, который снился больше обычного. Автобус № 47, который шел мимо Летнего сада, и останавливался прямо напротив дома.

Маршрута с таким номером нет, а автобус есть. Того Ленинграда как будто бы тоже не существует. Гений Бродского в том, что он сохранил его в своих стихах и сам в них сохранился.