Сегодня мы знаем эту крепость как сердце нашего города. Как она устроена? И какие секреты хранят ее бастионы? Репортаж Антона Цумана.

ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:

«И вот, если мы откроем главный художественный манифест феномену Петербурга — «Медный всадник» Пушкина — мы всё можем увидеть и представить сейчас. «На берегу пустынных волн» — вон там тот берег, на Заячьем острове. А пустынные  волны сейчас хоть и не пустынны, но, по сути, те же самые. «Пред ним широко река неслася… По мшистым топким берегам чернели избы здесь и там… И лес неведомый лучам, в тумане спрятанного солнца кругом шумел…» Теперь здесь не лес, а строй. Вот пейзаж, который наблюдал царь-основатель. Можно легко всё себе представить и сейчас. Ширина Невы та же самая. Изгиб берегов сохранился. Петропавловская крепость — главный гений места Петербурга. Отсюда земля русская, петербургская быть пошла».

Первое название той крепости, которую мы сегодня знаем как Петропавловскую, было Санкт-Петербурх. И если задаться вопросом, где же находится та точка, с которой началось строительство нашего города, — только здесь, на Заячьем острове можно найти ответ. Она здесь. Вот он — обнаруженный археологами вал первой крепости. Дерево-земляной.

Специалистами Санкт-Петербургского государственного университета уже подтверждён факт: вал сложен из кирпичей, которые выбирали из окружающего грунта, клали друг на друга, обязательно растительностью вниз, скрепляли между собой осиновыми колышками.

В разгар Северной войны, когда Россия силой выбивала у Швеции выход к Балтийскому морю, это был относительно быстрый способ закрепиться на невских берегах. Но ещё при жизни Петра крепость начали строить в камне. И именно тогда стало окончательно ясно, как и откуда «грозить мы будем шведу».

И это отражение того, как менялась крепость на протяжении всей своей истории. Так она выглядела в первые годы. На более поздних планах приросла новыми защитными сооружениями, равелинами с запада и востока и кронверком на севере, где в начале 19 века был устроен арсенал ныне известный как Музей артиллерии.

И на протяжении всей истории части крепости меняли своё назначение. Например, Иоанновский равелин в 1921 году стал газодинамической лабораторией, где, по сути, и начинался практический путь советской и российской космонавтики. Или Трубецкой бастион, который из защитного сооружения в 19 веке стал тюрьмой, а в 21-м — буквальным пособием по истории фортификации.

Сотрудник музея истории Санкт-Петербурга Надежда Глотова рассказывает: то, что мы сейчас можем наблюдать, — в буквальном смысле «изнанку» эскарповой, то есть фасадной стены крепости результат приспособления Трубецкого бастиона под нужды конца 19 века. Когда в 1870 году здесь появилось новое здание тюрьмы, ради «тело» бастиона просто срыли. И о том, что находилось внутри, теперь напоминают лишь замурованные проходы казематов.

Нынешний этап бастионов, обращённых к Неве, — реставрация. Причём самая масштабная за три века существования крепости. И эти строительные леса дают возможность оказаться там, куда вне реставрационного процесса попасть невозможно. Например, в бойницы Нарышкина бастиона.

Начальник участка Алексей Пшеницын рассказывает — в одном из проёмов обнаружилась даже историческая штукатурка. А в целом это место можно назвать смешением эпох, где видно, как кирпич времён Анны Иоанновны в буквальном смысле соседствует с кирпичом Екатерининской поры. Всё это будет бережно сохранено.

Но другой важный этап — реставрация гранитной облицовки.  На этих кадрах — гранитные блоки, установленные снаружи кирпичных стен для их защиты от Невских волн, покидают своё место для последующей очистки и ремонта. Впервые за 250 лет.

И так впервые со времени строительства можно не по чертежам, а вживую увидеть, в чём секрет стойкости каменных бастионов. И что держало вместе кирпич и гранит. Эти металлические детали и есть — маленькие атланты Петропавловки.

Поясним наглядно. Одним концом пирон уходит вглубь кирпичной стены. А другим концом уходит в специальный паз на поверхности гранитного блока. А сверху ставится следующий блок, полностью скрывая пирон внутри стены. Вот он подлинный металл 18 века. Эти пироны после реставрации продолжат службу в стенах бастионов. Но даже изъеденные ржавчиной детали крепость не покинут.

В тех местах, где гранитные блоки уже сняты, можно заметить, каким хрупким из-за десятилетий давления и влаги, которая просачивалась сквозь щели, стал кирпичный слой верхней галереи. И убедиться в том, что медлить с реставрацией было нельзя.

Реставраторам пришлось вывезти больше тонны кирпичной крошки. Теперь этот участок стены ждёт процедура под названием вычинка. Уцелевшие кирпичи отреставрируют, утраченные заменят новыми, сделанными в точности по технологиям 18 века.

И это лишь один эпизод, который показывает, что сердце Петербурга сохраняют буквально всем миром. Работы финансируются не только за счёт бюджетных средств, в этом помогают и крупные компании. Благодаря такому вкладу один из бастионов крепости уже приобрёл почти первозданный вид.

Да, именно так, в два этажа здесь когда-то стояли орудия. А в наши дни первый этаж специалистам пришлось откапывать. Точнее, освобождать от метра культурных наслоений. Зато теперь можно увидеть и пройтись по оригинальным известняковым плитам середины 18 века, читая отреставрированную кирпичную кладку стен как историческую энциклопедию.

Но даже те, кто связал с Петропавловкой всю жизнь, говорят: сколько бы мы ни узнавали о ней, крепость всегда чем-то да удивляет. Например, при реставрации арестантских казематов Зотова бастиона под полом обнаружилась загадочная арка, а рядом вертикально стоящая свая. Именно поэтому впереди реставраторов всегда идут археологи.

Специалисты института истории СПбГУ аккуратно расчищают находки. Уже видно, что это просто брёвна, а конструкция третьей четверти 18 века. Точный возраст и назначение которой ещё предстоит установить. А арка вполне могла быть частью водоподводящей системы для охлаждения орудий. Впрочем, пока это всего лишь догадки.

И с какой точки на крепость ни посмотреть — ясно: она изначально создавалась как доминанта. Историческая, культурная, высотная. Такая, как шпиль Петропавловского собора с ангелом на вершине. Да, этот ангел известен как один из символов и хранителей города, но внутри него — уникальный каркас и поворотный механизм, созданный в 1858 году инженером Дмитрием Журавским. Настолько технологичный, что ремонт потребовался лишь спустя 130 лет. Аккурат к 300-летнему юбилею города, для которого сошествие ангела на землю стало настоящим событием.

А созданный Журавским металлический шпиль изнутри очень напоминает конструкцию Эйфелевой башни. С одной поправкой. Он был создан на 30 лет раньше. А чтобы шпиль не заваливался от сильного ветра, инженер предусмотрел специальный механизм. Затягивая и ослабляя эти гайки, можно вернуть шпиль в проектное положение.

Вот он — тот самый ключ Журавского. За полтора века им так ни разу и не воспользовались, рассказывает главный механик собора Андрей Кудрявцев, которому для выполнения служебных обязанностей приходится часто подниматься на стометровую высоту. К механизму часов-курантов. Ритуал, который из рабочего процесса стал образом жизни.

И это неудивительно, ведь только здесь можно отчётливо услышать, как бьётся сердце нашего города. Вот он его пульс — 60 ударов в минуту.

Место силы, где зародилась и Российская Империя, и столица этой империи. Феномен, благодаря которому мы можем чуть лучше понять явление мирового масштаба под названием Санкт-Петербург. Как возможно и задумывал Пётр I 321 год назад, стоя на пустынном берегу Заячьего острова.