ВАЛЕРИЙ ЕФРЕМОВ, доктор филологических наук, профессор РГПУ им. А. И. Герцена:

Пётр Первый не случайно думал, что именно Васильевский остров будет центром столицы. Здесь действительно есть вот это ощущение города в городе, того, что Васильевский остров — это особое место, с особой мифологией, с особым настроением, с особым типом людей. Уже больше 30 лет я сюда каждый день езжу либо учиться, либо на работу, и в этом смысле, конечно, Васильевский остров — это моё место, это моё место силы, и каждый раз, когда я здесь оказываюсь, я чувствую, что вот это мой город и это мой остров.
Мне с детства нравилось читать, у меня было прозвище Книжная энциклопедия. То, что я всегда был книжкой, даже иногда пугало старших родственников. То есть ребёнка не надо было развлекать, если дождь или что-нибудь, он просто сидел и сам читал что-то.
Как приучить ребёнка к чтению? Здесь очень простой ответ: если вы сами читаете, ваш ребёнок тоже будет читать. Мама была фантастически начитанным человеком, и вот её любовь к книгам передалась мне. Единственная проблема была, я родился в коммунальной квартире, поэтому никакой библиотеки, по большому счёту, не было. Хотя даже в этих 10 метрах было несколько книжных полок, и вот, собственно говоря, это была вся моя маленькая библиотека. А сейчас это уже тысячи книг, и они начинают выживать меня уже из моей квартиры.
Это здание изначально строилось как здание Академии Российской. Чуть подальше, во дворе, можно найти до сих пор двухэтажный домишко, где Михаил Васильевич Ломоносов ставил свои химические опыты. Конечно, я об этом говорю студентам, чтобы они чувствовали атмосферу, конечно, я помню, что в этом помещении были и Карамзин, и Пушкин, и Гнедич, и Фонвизин, и ещё огромное количество замечательных людей, но меня это не отягощает, скорее это просто тот фон, на котором приятно работать.
Я-то думал, когда поступал в Педагогический университет, что я буду преподавать литературу. Я то поколение, это же 90-е годы, которому открылась возвращённая литература, когда мы вдруг открыли для себя Набокова, Платонова полностью — всё то, что было под спудом и было где-то за заперто, а теперь вдруг стал своим. Я помню то фантастическое ощущение, когда читаешь Набокова и понимаешь. так никто по-русски не пишет. А потом вот как-то увлёкся языком. Каталоги, справочники, энциклопедии — с детства это было моё. И несколько словарей при моём участии были составлено, и я сейчас работаю над, как мне кажется, дивно интересным словарём «Кто первый». Я сейчас описываю слова, кто действительно первым придумал слово «впечатление», кто первым стал использовать слово «космонавтика», «телевидение» и так далее. Вот, по трём векам: XVIII, XIX, XX. Думаю, что концу года получится издать какую-то отдельную книжку. Мне это интересно. Соответственно, раз мне это интересно, я хочу этим поделиться. Как у писателя, когда проливаются поэтическими строчками стихи, так и из тебя это тоже… Смотрите, это же так здорово, это так интересно. Если вдуматься, язык фантастически прекрасно устроен, в нём такие тайны, которые обычному человеку вот так, навскидку не видны.
Наш язык отражает наш мир, и соответственно, чем больше ты знаешь про свой язык, тем больше тебе открывается мир. Когда мы говорим о Петербурге, в Петербурге есть региолекты — вот те словечки, которые только мы используем. Классический пример, набивший оскомину, — это поребрик-бордюр или киоск-палатка. Но есть ещё более тонкие вещи. Мы очень молодой город, мы в 1703 году заложены. Здесь не было носителя языка, соответственно, со всей страны съезжаются люди русскоговорящие для того, чтобы строить город, и иностранцы, которые русским языком иногда не владеют. И вот это всё уже к середине XVIII века сформировало очень интересную тенденцию. Это так называемое побуквенное произношение. Если мы вслушаемся в речь старых петербуржцев, то мы услышим такие слова, как «что» и «чтобы», например. Вот это — оттуда. Но опять же, на наших глазах абсолютно точно это уйдёт.
Мне на работу, если погода позволяет, на велосипеде ехать 30 минут, а на метро 27. Когда ты едешь, пересекаешь Васильевский остров, потом по Дворцовому мосту, потом по Гороховой — весь центр у тебя в пред глазами. Он открывает тебе совсем другой страны. Это другой темп, это другая скорость. Ты в любой момент можешь остановиться и о чём-то подумать, о вечном. И это невероятное удовольствие, потому что ты понимаешь, что ты живёшь лучшем из городов мира.