В гостях у программы «Утро​ в​ Петербурге» Владислава Шалапанова, психолог.

Дарина Шарова, ведущая: Законопроект о профилактике буллинга в школах готовятся внести в Госдуму, предусмотрены там и штрафы для родителей-агрессоров. По статистике каждый второй ребенок хотя бы раз сталкивался с травлей, 15% предпочитают никому об этом не говорить, а больше 60% жалуются родителям. Совсем избежать конфликта в школе, наверное, невозможно — дети ссорятся, возникают какие-то недопонимания с учителями. Где грань между здоровым конфликтом и уже травлей, буллингом?

Владислава Шалапанова, психолог: Конфликт — это в первую очередь про столкновение интересов, то есть, когда есть одно какое-то пожелание у одного ребенка и есть какое-то второе пожелание у другого ребенка. Мы можем это решить и выйти на какую-то ситуацию, когда она закончится. В случае буллинга обычно нет таких прозрачных интересов, то есть у агрессора есть интерес в том, чтобы каким-то образом самоутверждаться или выражать свою агрессию в отношении жертвы. У жертвы есть потребность защищаться. Часто, когда мы говорим про травлю и буллинг, то обычно это не про одну ситуацию. Нет такой точки, в которой бы можно было прийти, решить, разобраться, закончить все.

Михаил Спичка, ведущий: Сейчас Госдума готовится рассмотреть закон о противодействии буллингу, и приводится разная статистика — 15% детей никому не рассказывают о травле, больше 60% жалуются родителям. Давайте начнем с тех, которые молчат. Как родителям понять, что их ребенок, подвергается травле?

Владислава Шалапанова, психолог: Здесь нет какого-то признака, по которому мы могли бы сказать, что именно травля происходит. Наблюдая за ребенком, можем только видеть, что есть какие-то признаки психического и эмоционального неблагополучия. Ребенок чаще кричит, легче срывается, легче обижается, он эмоционально дестабилизируется, отказывается идти в школу, возможно, хуже спит, чаще плачет, еще какие-то вещи происходят. Но сказать, что это именно буллинг, невозможно. Здесь только легче предупредить ребенка, если у вас есть контакт с ребенком. Просто спросить напрямую, всегда проще. Важно еще, если ваша коммуникация вечером сводится к тому, что вы задаете вопросы: «Ты покушал?», «Уроки сделал?», «Спокойной ночи», то, скорее всего, в тот момент, когда ребенку будет нужна помощь, он не скажет. Здесь вопрос в том, что должно быть до этой ситуации построено какое-то доверие и время для общения ежедневное, понятное, где есть обмен тем, что происходит за день.

Михаил Спичка, ведущий: Тем не менее, если ребенок все-таки рассказал родителям о своей проблеме, о том, что к нему проявляется агрессия в школе, что делать дальше родителям?

Владислава Шалапанова, психолог: В первую очередь нужно защитить. Даже если мы говорим про обращение за психологической помощью, есть такой принцип — всегда защита раньше, чем все остальное, раньше, чем психологическая помощь, потому что можно сравнить эту ситуацию с каким-то горячим предметом, с утюгом, который стоит на руке. Мы же не будем лечить ожог до тех пор, пока мы этот утюг не снимем — здесь то же самое. Если есть ситуация, а травля — это психотравмирующая ситуация, нам нужно сначала ребенка защитить и эту ситуацию прекратить. Решать это не на уровне детей, а в первую очередь на уровне взрослых — идти к учителю, искать возможность встретиться с родителями этих детей.

Дарина Шарова, ведущая: Некоторые взрослые занимают такую нейтральную позицию, что дети сами разберутся. Чем игнорирование со стороны родителей может быть опасно?

Владислава Шалапанова, психолог: Если мы поняли, что это буллинг, то тогда совершенно точно, что один ребенок не справится с этой ситуацией. Если бы он мог, он бы не довел ситуацию до систематического агрессивного воздействия в адрес него. Первое, мы должны точно вмешаться — это наша родительская задача защитить. Если ребенок просит не ходить и не разбираться, то для нас это такой сигнал, что ребенок уже попал в ситуацию, где он чувствует себя беспомощным, где он не верит в то, что она может быть разрешена каким-то образом. Значит, что уже идут последствия психотравмирующей ситуации. Мы ни в коем случае не идем за такими просьбами.

Михаил Спичка, ведущий: Если мы понимаем, что буллинг все-таки происходит, до чего он может довести ребенка? Какие могут быть самые нежелательные последствия?

Владислава Шалапанова, психолог: Если мы будем говорить про сейчас, то ребенок в какой-то момент может просто отказаться пойти в школу. Если говорим про изменение эмоционального состояния в текущем моменте, то это может быть развитие тревожно-фобического расстройства. Мне приходилось сталкиваться в практике, когда родители отказали в помощи, и ребенок вынужден был каждый день сталкиваться с стаей агрессивных подростков. Он, не имея возможности как-то себя защитить, начал придумывать какие-то ритуалы, которые могли бы ему внутри почувствовать, что он может эту ситуацию контролировать. В результате у него развелось такое психическое заболевание, как аптенсивно-компульсивное расстройство. Если мы говорим про будущее, то это разрушенная самооценка, ощущение беспокойства, беспомощность, страх проявления инициативы, страх проявления себя. У буллинга действительно очень далеко идущие последствия и даже когда взрослые обращаются за психологической помощью, если в их детской истории мы обнаруживаем ситуацию травли, то понимаем, что это действительно очень сильно повлияло и на их самооценку, и на их коммуникацию с миром и с другими людьми.