Как в осажденном городе выживали дети и каким образом им удавалось оставаться детьми — в репортаже Полины Ганичевой.
ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:
«Теперь поговорим о тех, кому во время блокады было тяжелее всего. Это дети. Когда замкнулось блокадное кольцо, в Ленинграде оставалось, помимо взрослого населения, 400 тысяч детей: от младенцев до школьников и подростков. Учиться в тех условиях блокадной зимы было настоящим подвигом. По воспоминаниям, учителя и ученики сами добывали топливо, возили на санках воду, следили за чистотой в школе.
В школах, кстати, стало необычайно тихо, дети перестали бегать и шуметь на переменах, их бледные и изможденные лица свидетельствовали о тяжких страданиях. Урок продолжался 20-25 минут: больше не выдерживали ни учителя, ни школьники.
Записей не вели, так как в неотапливаемых классах замерзали все чернила. А в детских садах собирали группы. И для многих детей сохранившаяся система детских садов в блокадном городе позволила им физически выжить. Там кормили. Там согревали. И те, чьё детство прошло в таких условиях, навсегда запомнили этот ад. Полина Ганичева встретилась с этим героями. И вот её рассказ».
Музей юных защитников Ленинграда в 210-й школе. 80 лет назад на этом месте вот так же, не для экскурсии, а чтобы выжить — их сверстникам объясняли, как щипцами захватить снаряд. И всё равно не верится… Дети. Тушили. Бомбы. Те, кто не мог защитить себя, защищали город.
Когда Нина Жизневская заканчивала 5 класс, родители пообещали: будут хорошие оценки — поедем на море. Это было в мае 41-го. Через несколько месяцев девочка уже не могла встать с кровати. Дистрофия 2 степени. 3-я означала конец. Маме разрешили забрать её с собой. В район Невской Дубровки. В строительный эшелон.
НИНА ЖИЗНЕВСКАЯ (СИГАЛ), житель блокадного Ленинграда:
«Когда мы с мамой пришли, вышел какой-то человек. Вышел, посмотрел на меня, погладил по голове и ушёл. А потом я слышала: «Спасибо, спасибо! Если случится — похороню своими руками. Буду знать, где». Я не спросила у мамы, кого… Думала про себя: а кого она собирается хоронить?»
К концу войны мамы уже не было — так и не спросила. А Нина Васильевна выжила. Всю блокаду читала книги. «Дон Кихот» уже разваливается на страницы — переворачивала их в варежках — вот и порвала. Каждый раз доходила до свадебного пира и закрывала книгу.
И даже без детства они всё равно оставались детьми. И самые страшные их воспоминания тоже детские.
НИНА ЖИЗНЕВСКАЯ (СИГАЛ), житель блокадного Ленинграда:
«В 41 году, мне подарили аксолотля. Я мечтал о нём. Розовый! Он меня поразил. Почти прозрачный. Нежный такой. Когда сдохла моя рыбка — корма для них не было, — когда я увидела, что она плавает наверху, кверху брюшком, я её бросила в эту кастрюлю. Я её даже не чистила, ничего. Но это было… Ну, как обед настоящий. А вот аксолотль долго жил… И, вспоминая, какой был вкусный… Вот эта водичка… Я не могла убить аксолотля. Мне и сейчас трудно… Я вот его живого бросила. Вот. Не могла убить».
Ещё до блокады детей пытались эвакуировать. В самые безопасные — так тогда считали — южные районы Ленобласти. Но туда уже подходили немцы. А детей везли им навстречу. Выживших — вернули обратно. В Ленинград. И кольцо замкнулось.
Многие детские сады превращались в детские дома. Малыши в группах один за другим сиротели. Всех воспитанников 51-го детдома в 42-году удалось вывезти на границу с Грузией. Но даже вдали от Ленинграда блокада для детей не заканчивалась — об этом в своих отчётах писали воспитатели.
АНАСТАСИЯ ГРИЦАЙ, экскурсовод Государственного мемориального музея обороны и блокады Ленинграда:
«У некоторых с психикой были проблемы… Один мальчик с помоек мог еду таскать. Вот вроде их начинают кормить более-менее нормально. Дети поймали рыбку в пруду. Она, конечно же, на воздухе погибла. Они её выкинули. Мальчик пошёл, нашёл эту рыбку и прям так и съел. А как с ним работали? Просто ужина лишили… Представьте, каково было взрослым ребёнка лишить ужина! Наоборот, тут всех откармливают».
Но до Большой Земли добрались не все. Эти игрушки — одни из самых страшных экспонатов музея обороны и блокады Ленинграда. Их с собой, в эвакуацию в 42 году везли на барже мальчики и девочки. После налёта немецкой авиации они вместе со своими хозяевами ушли на дно.
Нина Яковлевна в 41-м только научилась говорить. Блокада не перечёркивала её детство — она его начала. Поэтому нас сразу предупредили: «слезливых воспоминаний нет» — не ждите. Битое стекло во дворе тогда казалось полноценной игрушкой. А Каменный остров, где она жила, одним большим детским лагерем. Но пока другие дети забывали о своих погибших отцах, со своим она мечтала хотя бы познакомиться.
НИНА ОРЛОВА, житель блокадного Ленинграда:
«Папа пришёл с войны. Пошли папу встречать. Все шли с войны по Большому проспекту П.С. Ну, я у мамы спрашиваю: «Мама, как я узнаю папу-то?» «Узнаешь! Он самый высокий». Я, конечно, побежала, он меня схватил, и так мы и шли с колонной. В какой-то день он пошёл в баню. И я пошла за ним. Я его довела: он не оглянулся. Я на этих ступенечках подождала его. Он пошёл, и я за ним. Я боялась, что он опять уйдёт на войну».
Многим в годы блокады спас жизнь детский сад. Там кормили. На архивных фотографиях во время коротких прогулок у каждого воспитателя через плечо перекинута сумка. Внутри противогаз, марлевые повязки и ПП (перевязочный пакет: бинты и жгут).
ПОЛИНА ГАНИЧЕВА, корреспондент:
«Самых маленьких воспитатели детских садов выводят на улицу с верёвочкой. Каждый держится за свою петельку, и все идут организованно. Май 42-го. Самые первые тёплые прогулки. На Средний проспект В.О. выходит группа малышей детского сада фабрики имени Урицкого. На прогулку».
10 месяцев фашист обрушивает на город смерть. Артиллерийский снаряд попал в здание детского сада. Люда Громова шла к своим подругам.
Убиты 12 детей, 10 ранены. Этот момент случайно попал в кадр к фронтовому оператору Владимиру Страдину. Эта плёнка не дойдёт до наших дней, останутся только похороны и воспоминания самого оператора: «У меня у самого три дочери. Слёзы туманили мне глаза, руки мои сжимались в кулаки. Но <…> долг обязывал меня смотреть зорко, запоминать и снимать, записывать на плёнку для истории все эти зверства. Каждый такой снятый кадр — это призыв к ненависти, к мести, это документ, который будет предъявлен к оплате».
Но в условиях, в которых погибали взрослые, детей учили, воспитывали, защищали. Продолжали работать сады и школы. Уроки, пусть по 30 минут, пусть по сокращённому плану, пусть в бомбоубежище, продолжались. Дети выживали благодаря взрослым, а взрослые держались ради детей. И спустя 80 лет. Только дата на доске и старая парта говорят обо всём уже новому поколению. Теперь уже в музее.
Многие страшные факты истории блокады хочется навсегда забыть. На эти фотографии больно смотреть, эти записи невозможно слушать. Но только благодаря тому, что год за годом их документировали, передавали, сохраняли — сегодня мы помним и знаем, как именно закончилась блокада. Знаем, что смерть победила жизнь. А её главным символом стали дети.
