О звуках, благодаря которым сегодня мы можем понять, почувствовать и восстановить полную картину блокадного Ленинграда. Репортаж Ивана Уварова.

ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:

«А теперь давайте поговорим ещё об одной очень важной стороне жизни блокадного Ленинграда. Это то, что позволяет нам не только увидеть блокаду, но и услышать её. А значит, чуть лучше понять этот великий подвиг.

Итак, тема нашего следующего репортажа — тишина и звуки блокады. К тому времени существовал единственный технический инструмент, точнее, аппарат для записи звуков. Назывался он шоринофон. Вы видите этот аппарат. Он сохранился в музее Ленрезерва. Шоринофон назван так по имени знаменитого учёного-радиотехника Александра Шорина. Это был простой и дешевый аппарат, записывавший звук иглой на стандартную кинопленку, склеенную в кольцо. На пленку длиной 300 метров помещалось 8 часов аудиозаписи. Выполненную аудиозапись затем можно было воспроизвести на этом же аппарате. Достаточно было заменить иглу-резец на иглу для проигрывания. Но именно благодаря ему мы можем услышать спустя 80 лет звуки блокадного Ленинграда. Тему продолжит Иван Уваров».

ИВАН УВАРОВ, корреспондент:

«Скачать звук трамвая, а звук воды мы уже подложили. Вот так сегодня, в 21 веке, можно буквально за 10 минут озвучить немую хронику. И, казалось бы, до конца мы воссоздали и восстановили картину блокадного Ленинграда. Видео, звук — но это неправда. Искусственно. Потому что технологии. А что на самом деле слышали и запомнили те, кто жил в блокадном Ленинграде?»

СИРЕНА

Спустя 80 с лишним лет Анатолий Федорович слушает этот зловещий звук спокойно. Без эмоций. Сирена, которая означала самое страшное. Начало воздушной тревоги. Для него — это, кажется, привычный, бытовой звук. Своего юношества.

Анатолию Федоровичу — 97. Когда началась война, ему было 14. Он отчетливо помнит каждый день жизни в осажденном городе. Одно из самых ярких воспоминаний — это звуки блокадного Ленинграда, которые врезались в память. Которых нет в аудиохронике.

649 раз в Ленинграде прозвучал сигнал воздушной тревоги. 649 раз город бомбили. Исправно. С немецкой пунктуальностью. По часам. 649 раз прозвучал этот звук. Звук отбоя воздушной тревоги. Его называли райской музыкой.

3027 раз было передано сообщение о начале артиллерийского обстрела. Поразительно, но полет вражеского снаряда в сознании и памяти блокадников ассоциируется с мирным звуком — шелеста листьев на ветру.

В 21 веке нам не просто сложно, а практически невозможно понять, как на самом деле звучала блокада. Да, мы знаем про звук воздушной тревоги. Метроном — к нему мы вернемся чуть позже. Но мы ничего не знаем. И даже не подозреваем об этом звуке.

ТИШИНА

ИВАН УВАРОВ, корреспондент:

«Шум машин. Гул вокзалов. Светофоры отсчитывают время. Так звучит Петербург в 21 веке. И сложно нам представить тишину города. Но вот как звучал Ленинград в сентябре 41-го — тишина. Первый звук Блокадного города».

Это Владимир Леонидович. Пожалуй, единственный историк, который на научном, буквально молекулярном уровне изучил звуки блокадного Ленинграда. Вот его научная работа, которая скоро может перерасти в большую книгу. Здесь все основано на дневниках ленинградцев. Наверное, эти люди были аудиалами. Теми, кто фиксирует в памяти не картинку, а звук.

«Поражает необычная тишина притаившегося города. Сразу становится слышно птичье чириканье в деревьях на дворе, отдельные человеческие голоса доносятся с особой отчетливостью и даже собачий лай откуда-то». Из дневника Ирины Зеленской.

Да, тишина рождает особые смыслы. И заставляет понять то, что невозможно описать словами. Страшная, зловещая тишина. Лучше всего это воплотил в своей работе режиссер Сергей Лозница. В этом документальном фильме в 2005 году он попытался восстановить звуки блокадного города. Плеск воды, хруст снега под ногами… Но один эпизод он так и оставил не озвученным. Мать отдает на погребение своего младенца.

Привыкнуть к такой тишине вряд ли было возможно. А вот к звукам войны, как мы помним, блокадники привыкли. Сроднились с ними до такой степени, что обычные бытовые звуки стали для них пугающими. Инородными.

МЕТРОНОМ

50-55 ударов в минуту. Значит, все спокойно. Можно жить. 150 ударов в минуту — воздушная тревога.

Ленинградский метроном. Один из символов симфонии звуков осажденного города. Тот самый метроном стоял не в доме радио на Итальянской, как многие думали, а здесь, в центральной усилительной станции на площади Ломоносова. Отсюда сейчас, как и тогда, в 40-е, обеспечивается передача радиосигнала. Непосредственно в радиоприемники горожан.

Толстые, практически крепостные, трехметровые стены этого исторического здания обязаны размещению метронома именно здесь. Потому что здание могло выдержать бомбежку. Транслировать во время пауз радиоэфира метроном — идея инженера станции Геннадия Дорофеева. Почему именно метроном? И как вообще ему пришла в голову эта гениальная мысль? Геннадий Феованович не оставил воспоминаний. Но метроном стал ежедневным спутником города. И даже после войны блокадники покупали себе домой метроном. Чтобы он звучал. Настолько привыкли к тому, что он — часть жизни. Идея инженера Дорофеева проста. Как все гениальное. Поэтому и актуальна до сих пор.

Метроном — часть радиоэфира, который был буквально спасением для каждого ленинградца в годы блокады. Радио — источник информации. Эмоций. Жизни.

Ольга Берггольц — голос блокадного Ленинграда. И если говорить о звуках, то, безусловно, символ этого понятия. Дом радио — священное место для каждого петербуржца. Вот окна то студии, из которой вещала Берггольц. Сегодня здесь репетирует оркестр дирижера Теодора Круентдзиса. А сам Дом радио — только сохранил свое название. Ни одной радиопередачи сегодня отсюда в эфир не выходит.

В этом хранилище петербургского архива то, что на языке радийщиков, называют золотым фондом. Уникальные записи блокадного радиоэфира. Сотни километров пленок. Их бережно и трепетно сейчас оцифровывают архивисты.

То, что сотрудники архива называют единицей хранения, для каждого из нас — уникальная возможность услышать, как звучал город. О чем и как говорили по радио. Первыми это услышали инженеры отдела оцифровки. Именно эти люди дали вечную жизнь этим записям.

И вот, теперь мы можем услышать голос Дмитрия Шостаковича. Или разговор корреспондента и работницы военного завода Жени Никитиной, которая перед отправкой на фронт проверяет только что собранный автомат.

И сегодня, слушая эти записи, понимаешь: тогда люди и говорили иначе. Другой темп, интонация. Бодрость в голосе — не напоказ. Иначе было не выжить. Звуки надежды на спасение. На победу.

ЗВОНОК

15 апреля 1942-го. Каждый ленинградец знает эту дату. Восстановление трамвайного движения в осажденном городе.

Звук грохота трамвая по рельсам нарушил страшную тишину между бомбежками. Этот бытовой звук города давал чувство — жизнь продолжается. Звонок трамвая звучит громко. Звонок, как мажорный аккорд в музыке.

Музей городского электротранспорта. Восстановленная модель блокадного трамвая. Он до сих пор звучит. Звенит!

Звон трамвая, метроном, вой сирены или тишина — все эти звуки хранят в себе главное. Жизнь ленинградцев в нечеловеческих условиях. Подвиг этих, без преувеличения, великих людей. Он запечатлен не только в хронике, фотографиях. Но и в звуках. Благодаря которым сегодня мы можем понять, почувствовать и восстановить полную картину блокадного Ленинграда.