Автово, Коломяги, Озерки и другие исторические районы города, которые раньше были деревнями, – в репортаже Антона Цумана.

ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:

«А теперь переходим к теме, которую мы назвали немножко парадоксально: деревенский Петербург. Нет, речь пойдёт не про деревни в привычном смысле этого слова. Деревня – это то место, куда сейчас хочется уехать летом. Солнце. Река. Рыбалка. Прогулки по лесам и полям. Замечательно! Очень актуальная тема – деревня. Но мы поговорим про те деревни, которые были на месте нашего Петербурга. Петербург медленно наползал на эти территории, и они становились его частью. Можно было наблюдать очень интересные и даже причудливые метаморфозы, когда деревни становились продолжением города. А некоторые из них остаются до сих пор. Что сохранилось? Например, названия: Купчино, Автово, Коломяги. А что изменилось? Как и где эти следы прошлых эпох мы можем наблюдать в нашем современном Петербурге? Об этом — в репортаже Антона Цумана».

Разгар петербургского лета. Выезды из города заполнены теми, кто уезжает подальше от мегаполиса. Ведь есть вечные антиподы – город и деревня. Но вот факт – на самом деле, в деревне можно оказаться, совсем не покидая Петербурга.

С краеведом-исследователем Сергеем Наконечным в современном районе Автово пытаемся отыскать следы известной ещё с 15 века деревни Автово. Или точнее Аутоо – с финского «песчаный», «пустынный». Но единственное напоминание о ней сегодня – вот эта «сталинка» на проспекте Стачек, контур которой повторяет планировку деревни 19 века, когда Автово восстанавливали после разрушительного наводнения.

Ещё до основания Петербурга здесь было с десяток хуторов и 6 кабаков. А если посмотреть на карту Петербурга времён основания Петербурга, можно увидеть, что весь современный центр города когда-то был целой россыпью деревень. «Приют убогого чухонца» – финская Хирвиссаари на стрелке Васильевского. Вдоль Фонтанки – Кукушкино, Первушкино, Гришкино и Калинкино . Или «Деревня на Фомином Конце» – прямо на месте нынешней Дворцовой.

Причина того, что эти деревни исчезли не только в строительстве Петербурга, но и в разрушительных наводнениях. Поэтому и строить их старались там, где повыше. Этот подъём на Автовской улице – ни что иное, как берег древнего Литоринового моря. Ныне ещё и единственная примета Ямской слободы – деревни, где исторически жили извозчики, которая исчезла только в середине 20 века.

И так часто бывает, что деревня уходит, но её приметы остаются. Пример – север города, исторический район Коломяги. Узкие улицы, малоэтажное строительство. С одной стороны, вроде часть современного Приморского района, даже не окраина города. С другой – как будто воспоминание о деревенском быте.

Да, Коломяги стремительно меняли свой облик и в советское время, и в начале нулевых. Но первой приметой того, что город начал постепенно проникать сюда стало появление одного из главных технических чудес того времени – железной дороги.

С краеведом исследователем и сотрудником районной библиотеки Анной Контуашвили идём дачно-прогулочными тропами Озерков, где дорогие дачи стиля модерн исторически соседствовали с простыми домиками среднего класса. Но всё же теперь это город, и у этого превращения есть конкретная дата – 1988 год, когда открылась станция метро «Озерки». Земля подорожала, а новые владельцы исторических дач приспособили их к новому времени.

Но если в Озерках процесс урбанизации уже прошёл, и они, по сути, остались дачным местом с поправкой на городскую среду, то в других районах он продолжается. Причём в совсем других условиях.

Станция «Нева» – сегодня слабо загруженное ответвление Октябрьской железной дороги. А чуть больше полувека назад для его обслуживания здесь был выстроен целый посёлок. Сегодня только эти несколько домов на улице «Станция Нева» напоминают об одноимённом посёлке.

Глава местной администрации округа «Народный» Игорь Сучилин делится основными проблемами местных жителей. До недавнего времени приходилось помогать с дровами, договариваться с водоканалом о водоотведении талых вод. Формально это частная земля, где жители должны делать всё сами. Фактически – часть города, где жителей нельзя оставить без поддержки ни по закону, ни по-человечески.

С каждым годом количество домов здесь сокращается. Алексей Степанов, который живёт здесь с самого рождения, отлично помнит, как часть домов ушла при массовой застройке проспекта Большевиков, часть после строительства Мурманского шоссе. Говорит, ему рано или поздно придётся отсюда выселиться. Вопрос в том, что пока никто не знает, когда.

И там, куда ещё буквально полвека назад жители Петербурга бежали от цивилизации, она не только догоняет, но и перегоняет. Один из примеров – ныне часть территории Санкт-Петербурга посёлок Лисий Нос.

Для Ирины Григорьевны Надёжиной этот сад – часть жизни в самом буквальном смысле. Её мама была воспитанницей первых владельцев этого дома. Белой дачи в стиле модерн. А этот дуб уже давно стал частью семейной истории. Автор целой книги о собственном доме, рассказывая о том, как менялись за десятилетия эти места, сразу акцентирует внимание – шума стало больше. Поэтому и забор пришлось поставить повыше.

Но более масштабные перемены, по её словам, здесь все старожилы воспринимают как личное. Именно поэтому жители посёлка сказали твёрдое «нет» проекту «Советского Диснейленда», который затеяли построить на этом месте в 1988 году. И главная надежда здесь на то, что и в 21 веке к этому вопросу будут подходить разумно.

Но город наступает, и наступает неизбежно. Один из символов – уже построенный небоскрёб Лахта-Центра, в тени которого теперь живут жители округа Лахта-Ольгино. Краевед Виктор Фёдоров рассказывает – здесь в конце 19 века зарождалась, говоря современным языком, индустрия активного отдыха. Яхты, первый в России теннисный клуб. Теперь по краю посёлка запроектирована новая трасса, рядом – железнодорожный пересадочный узел. Эта идиллическая картина застывшего во времени деревенского Петербурга в тени небоскрёба уйдёт в прошлое уже через несколько лет. Вопрос – что придёт на её место.

То, что Петербург вбирал и вбирает в себя посёлки и деревни, – неизбежный процесс городского развития. Город растёт. Так было, и так будет. Но весь этот «деревенский» Петербург продолжит жить. В нетипично узких улицах, старых дачах, контурах жилой застройки. Но самое главное – в сердцах Петербуржцев.