Мы знаем, что Петербург – город-музей, город-памятник, и здесь постоянно что-то реставрируется. Но так редко мы задумываемся, что реставратор именно в нашем городе – это одна из главных профессий, у которой есть свои, особые тайны. Репортаж Ивана Уварова.
ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:
«Теперь от политической жизни города давайте перейдём к повседневной жизни Петербурга. То, что нас волнует каждый день. А волнует нас, в том числе, то, как сейчас мы сохраняем наше уникальное культурное и историческое наследие. Повод для этого есть самый актуальный.
1 июля День реставратора. Для справки. Эту дату 1 июля мы отмечаем в связи с тем, что именно 1 июля 1945 года была организована Ленинградская архитектурно-реставрационная мастерская Управления по делам архитектуры Ленгорисполкома. Именно эта мастерская и положила начало прославленной Ленинградской школе реставрации. Вроде бы обычная историческая дата. Но вы вдумайтесь в неё – 9 мая 45-го только мы отпраздновали Победу. А менее чем через 2 месяца идёт приказ о создании специальной реставрационной мастерской. Город ещё не залечил раны после страшной катастрофы, которая унесла жизни более миллиона человек – блокады Ленинграда, – а мы уже думаем о реставрации дворцов и парков. Двух месяцев не прошло. Вот как мыслили ленинградцы. Вот, что для них было важно в первую очередь. А ведь масштабы разрушений тогда были хорошо известны и зафиксированы. Все мы помним кадры того, что осталось от Петергофа. От Гатчины. От Екатерининского дворца в Пушкине. Всё в руинах. В буквальном смысле камня на камне не осталось. Всё, что можно было взорвать, было взорвано и сожжено. И именно благодаря нашим ленинградским реставраторам мир опять смог увидеть эти шедевры – фонтаны и дворцы Петергофа, Царское село, Ораниенбаум, Гатчинский дворец. И далее-далее по списку. То, что они сделали тогда, в буквальном смысле можно назвать только одним словом – подвиг. Это был их профессиональный подвиг. Вот почему можно сказать, что реставратор – это одна из градообразующих профессий в Санкт-Петербурге. Самая петербургская профессия. А как сейчас? Как сейчас современные реставраторы в буквальном смысле сохраняют наш город? Давайте посмотрим на их увлекательную, важную и такую необходимую для нашего Петербурга работу. Заглянем к ним в мастерские. Посмотрим, что они делают и поговорим с ними о том, почему есть мнение о том, что реставратор в Петербурге – это не просто профессия, это ещё и судьба. Иван уваров продолжит тему».
ИВАН УВАРОВ, корреспондент:
«Архитектурная доминанта Коломны. Один из символов Петербурга. Колокольня Никольского морского собора. Начался завершающий этап реставрации. А с консерватории сняли леса. Да, Петербург – город-музей, город-памятник. Здесь всегда что-то реставрируется. И мы так редко задумываемся, что реставратор в нашем городе – одна из главных профессий. У которой есть свои, особенные тайны. Итак. Тайна первая».
ПОСТУЧАТЬ И ПРИСЛУШАТЬСЯ
Вот так Вера — реставратор мастерской картинных рам Русского музея — по стуку определяет, в каком месте грунт отошел от деревянной основы. Признаться честно, я услышал еле уловимую для дилетанта разницу между звуком лишь с третьего раза. Прислушайтесь и вы.
Когда очаговое отслоение обнаружено, на поврежденный участок наносится клей. Чтобы проникнуть в самую глубь отслоения, используют обычный медицинский шприц. Вот такая инъекция красоты.
Картинная рама. Это тоже музейный экспонат. Причем самый многострадальный. Их берут в руки без перчаток. Рама принимает на себя все удары, от которых охраняет полотно. Поэтому процесс реставрации самый сложный. И самый кропотливый. Вот как выглядела эта рама к полотну Брюллова «Мужская голова». А вот — какой она стала.
А эта рама к работе Верещагина «Отставной дворецкий» была изготовлена по замыслу самого художника. Получается, что рама — это неотъемлемая часть картины. Поэтому и реставраторы картинных рам относятся к этим экспонатам ровно так же, как к самим шедеврам русской академической живописи. Не просто бережно – трепетно!
ОБДУВАНИЕ
Да, это обычная медицинская спринцовка. С ее помощью лепщик-реставратор (так называют тех, кто работает с лепниной) выдувает пыль из самых труднодоступных мест убранства малого зала имени Глазунова Петербургской консерватории.
Таким зал Глазунова вряд ли кто-нибудь когда-нибудь видел. Среди строительных лесов и реставрационных материалов не сразу поймешь, где сцена и где тот самый знаменитый орган. Но вот он — скрыт в прочном кофре. Вход, в который разрешен лишь двум специалистам. И запрещен журналистам. Все-таки самый ценный и главный экспонат.
ИВАН УВАРОВ, корреспондент:
«Стены зала Глазунова обшиты еловыми досками. Причем деревянный каркас установлен с отступом от кирпичной кладки для создания особой воздушной подушки, которая и создает знаменитую акустику зала Глазунова».
Мастера 19 века выполнили деревянную обшивку зала так точно и филигранно, что современные реставраторы к ним даже не притрагивались. А вот еще один секрет уникальной акустики. Лепнина под потолком тоже установлена с отступом 10 сантиметров от стены. Поэтому самое главное для реставраторов – придать залу первозданный вид. Сохраняют даже исторические крепления.
А еще реставраторы вернули фасаду консерватории вот этот. Исторический цвет. Полностью снять леса должны до конца лета. А завершить все реставрационные и строительные работы мастера планируют в следующем году. Тогда мы вновь здесь услышим ее величество – музыку!
НА ОЩУПЬ
Эрмитаж. И это (внимание!) единственная в России лаборатория реставрации часов и музыкальных механизмов. Их можно было бы назвать часовщиками. Но нет. Художники-конструкторы. Так и только так. Вот на столе армиллярная сфера. Уникальный экспонат начала 19-го века. Латунь. Сталь. Стекло. И 6 часовых механизмов. Сохранность и состояние которых Олег оценивает на ощупь. Да, на ощупь.
Перебрать часовой механизм и устранить зазоры – мало. Впереди самая долгая часть работы. Удаление ржавчины. Её видно невооруженным глазом. Сначала нужно обработать поврежденный участок раствором из уайт-спирита, углекислого газа и минерального масла. А затем ждать неделю.
В их деле – поторопиться равно преступлению против искусства. Ведь главная задача любого реставратора – не навредить. И сохранить. Какими бы ни были условия. Так. В мировой истории музейного дела особое место отведено подвигу ленинградских реставраторов. Они во время блокады буквально спасли и, значит, сохранили Петербург как город-памятник. Это уже хрестоматийные истории, как, рискуя жизнью, они маскировали купола церквей, шпили исторических зданий, укрывали скульптуры и памятники. В том числе и этот — Александру III. Его обернули тканью и зарыли под землю. Благодаря этому он выдержал прямое попадание фугасной бомбы.
«Стоит на площади комод, на комоде – бегемот, на бегемоте – обормот, на обормоте – шапка». Этой частушке-загадке 113 лет. Ровно столько, сколько и самому памятнику, который за век с лишним ни разу не реставрировался. И вот, начинается первый этап.
ИССЛЕДОВАНИЕ
Это 3D-сканирование Александра III. Благодаря этой методике реставраторы увидят все повреждения памятника. Даже самые мелкие и неочевидные. А это уже – видеоэндоскопия монумента. Через дренажные отверстия в брюхе коня внутрь памятника запускают видеокамеры. Так исследуют внутреннее состояние бронзы. Удивительно, но она сохранилась практически в первозданном виде.
А все благодаря тому, что внутри он полый. А толщина этого монументального и гигантского произведения скульптора Трубецкого – максимум 22 миллиметра. 22 миллиметра! В это сложно поверить. И вот еще одно открытие реставраторов в ходе подготовительного этапа. Истинный цвет памятника – оливково-коричневый. А зелень – это повреждения. Коррозия.
Да, доктора нашего города. А еще лучше – хранители. Без их труда, знаний, умений и любви к своему делу и городу мы бы точно не видели Петербург таким, каким он был изначально задуман. И воплощен. То есть блистательным и неповторимым. С уважением к вашему делу, реставраторы.
