Со дня открытия экспозиции Русского музея в Михайловском дворце прошло 125 лет. Как и чем сегодня живёт самый большой в мире музей русского искусства? И что находится в музейном закулисье, скрытом глаз посетителей? Репортаж Антона Цумана.
ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:
«Ещё одна историческая дата. 19 марта Русский музей отметит свой юбилей — 125 лет со дня открытия. Это крупнейшее в мире собрание русского изобразительного искусства. Крупнейшее в мире! 400 000 экспонатов. От чёрных досок икон до Карла Брюлова и Ильи Репина, от Куинджи до Малевича.
Русский музей — это целая вселенная, изучать которую можно бесконечно, и, не изучив которую, ты до конца так никогда и не поймёшь, а что это за феномен такой в истории всей человеческой цивилизации, имя которому — русское искусство? Итак, один день из жизни русского музея, лишь один день из всей его 125-летней истории. Смотрите специальный репортаж Антона Цумана».
Обычный посетитель видит начало рабочего дня Русского музея так: музейный работник ровно в 10 утра согласно расписанию работы включает свет, открывает ведущие на экспозицию двери… Но на самом, деле работа музея начинается задолго до прихода первого посетителя.
Специалист по сохранности музейных предметов Глеб Пудовкин показывает принцип работы термоанемометра. Этот прибор замеряет температуру и движение воздушных потоков. Климат в помещении, через которое проходят сотни посетителей в день, постоянно меняется. Поэтому такие обходы здесь проходят регулярно, чтобы точно удостовериться, что картинам не навредят ни слишком высокая температура, ни слишком яркий свет.
В это же время этажом выше к работе приступают лаборанты выставочного отдела, на музейном языке — пыльщицы. Казалось бы, нет ничего проще — смахнуть пыль со скульптуры или бюста. Но мрамор — материал нежный. И требует особой аккуратности. Поэтому и движения специалистов так напоминают движение кисти художника.
Для лаборанта Татьяны Семёновой эти скульптуры не просто музейные экспонаты. Скорее коллеги. Иначе и не скажешь. Всех любит и уважает. Но особенно трепетно относится к Екатерине в образе фемиды скульптора Козловского. Говорит, с таким образцом мощи и элегантности работать приятнее всего. Вот ещё одно подтверждение того, что Русский музей — не просто застывшее во времени хранилище редкостей, а буквально живой организм.
Картина «Древний ужас» Леона Бакста отправляется в фонды, как говорят специалисты, на профилактику — осмотр и дополнительную очистку, её место занимает работа художника Бродского «Портрет на террасе». Так и получается, что каждое посещение Русского музея может быть уникальным. Называется это музейным термином «реэкспозиция».
Зал Сурикова, 36-й. «Покорение Сибири Ермаком» готовится к путешествию в Красноярск, на выставку. Картина размером два на шесть метров, поэтому её транспортировка — сложная комплексная процедура. Для чего сначала холст освобождают от рамы и подрамника, а затем помещают на специальный вал.
Каждый обнаруженный дефект отмечается в особой карте. И здесь сразу видна разница восприятия. Посетитель смотрит на картину как зритель и видит сюжет, красоту и технику исполнения. Реставратор обратит внимание на то, что ценитель искусства даже и не заметит.
Тем временем, музей открывается, специалисты уступают место посетителям. И в каждом зале их встречает музейный смотритель. 125 лет назад лет назад на эту должность брали исключительно мужчин. Сегодня мужчина-смотритель скорее редкость. И если раньше правилами музея смотрителю воспрещалось общаться с посетителями, то теперь это скорее часть работы.
Человек далёкий от музейной работы назвал бы ремесло смотрителя скучным. Но Галина Полосина поправляет — оно созерцательное. Здесь так и говорят: если человек начинает работать в Русском музее, он либо уходит сразу, либо остаётся навсегда. Вот и сама Галина Георгиевна пришла сюда 9 лет назад, и расстаться с теперь уже любимой работой не в силах.
Всех, кто работает в музее, можно было бы метафорично назвать хранителями искусства. Но Хранитель — должность, утверждённая в штатном расписании ещё с конца 19 века. В первых документах, с которых и начинался первый национальный музей в России.
С главным хранителем Русского музея Ольгой Бабиной вчитываемся в проект положения о Русском музее. Да, за 125 лет появилось много различных регламентов, требований, правил хранения музейной коллекции. Работать хранителем в начале 21 века намного сложнее, чем в конце 19. Но главная обязанность — оберегать и пополнять коллекцию — осталась неизменной.
Сложно представить, что когда-то 100 тысяч посетителей в год для Русского музея считалось внушительной цифрой. Сегодня музей посещают 2,5 миллиона человек ежегодно. Но даже те, кто ходит в русский музей каждые выходные, никогда не узнает о нём всё.
Узкая каменная лестница, как будто в древнем соборе, ведёт в отдел реставрации древнерусской живописи. Здесь ведётся работа над визитной карточкой всего русского искусства. Иконы возрастом в 700 – 800 лет, которые из-за потемневшего лака — олифы — называют «чёрными досками». В течение веков лак темнел настолько, что икону неоднократно переписывали поверх и теперь задача мастеров-реставраторов — найти авторский слой. Как здесь говорят — «раскрыть» икону.
За соседним столом почётный реставратор Санкт-Петербурга Рудольф Кесарев склонился над ликом Старца Николая. Аккуратными прикосновениями кисти реставратор тонирует утраты, с каждым из них икона приближается к тому виду, который она имела на момент создания в 14 веке. Вот почему реставрацию по праву можно назвать рукотворным чудом.
А в этой мастерской занимаются реставрацией предметов декоративно-прикладного искусства. В отличие от картины или иконы эти предметы, как например это полотенце, активно использовались в быту, время разрушает их намного сильнее. И реставраторам приходится порой работать с нитями тоньше волоса.
На столе перед мастерами могут раскрываться настоящие тайны. Вот, например, фелонь — часть одеяния священнослужителя. Ведущий художник-реставратор Нелля Шебеко обращает наше внимание на раскрытую подкладку, где по изнанке парчовой ткани можно не только увидеть следы предыдущих реставраций, но и даже по этой серо-зелёной полоске определить на какой фабрике делали эту ткань. И это лишь часть того, что может открыться пытливому исследователю.
Ещё один пример «музейного закулисья» — неприметная дверь без таблички прямо под парадной лестницей. За ней — ряды шкафов и полок с книгами и каталогами об искусстве. Обыватель задаст вопрос, мол, зачем в музее библиотека? Здесь ответят: без обращения к этим фондам в Русском музее не готовят ни одной выставки.
А это — сектор редкой книги. Его заведующая Нина Михайловна Васильева занималась его формированием почти полвека. Сложная задача из ценных книг отобрать самые ценные. Так и получилось, что на этих полках оказались книги об искусстве, которые сами по себе произведения искусства. Графики, печати, переплёта. Или книги из собраний известных деятелей искусства. С этими каталогами ходил на выставки Александр Бенуа, первые заметки для своих критических статей делал прямо на полях.
Так и получается что Русский музей не просто собрание древностей, а один из символов Русской культуры. Той культуры, которую всеми силами пытаются отменить на Западе. Владимир Гусев, который руководил Русским музеем на протяжении последних 35-ти лет, на которые пришлась и разруха 90-х, и финансовый кризис нулевых, и санкционные войны последних лет, теперь уже в должности президента музея делится планами на будущее. Которое, несмотря на перемены в мире, здесь точно считают светлым.
И всё это — ещё одно подтверждения факта: пока существует мир, существует и русское искусство. А значит, каждое утро, кроме выходного, вторника, и праздников будут открываться ведущие на экспозицию двери. Включится свет в залах, специалисты-реставраторы продолжат свою кропотливую работу, встретит посетителей смотритель. Русский музей начнёт свой следующий рабочий день. Один из более чем 40 тысяч за всю его 125-летнюю историю.
