Уютно потрескивая, как поленья в камельке, винтажное видео издали вводит в курс дела. Так в старых киножурналах «Хочу все знать!» школьникам ласково, чтобы не спугнуть, объясняли, что сейчас будет театр, и что он, вкратце — на запах и цвет.
Сегодня все это не лишнее напомнить всем — за время изоляции все подзабывшим и изнервничавшимся. Это миссия затеи Новый сцены Александринки. По сути – самый что ни на есть фундаментальный камень театра – чтение актером художественного произведения, но за ним – эксперимент.
Способны ли технологи передать атмосферу театра, может ли через многочисленные аппараты и провода проскочить искра невыразимой в простых словах связи между актером и зрителем? Один за другим в эфире — тексты классиков Кафки, Есенина и Гайдара, и также сменяют друг друга вживую у микрофона корифеи Александринского театра.
Радио и телевидение ставят перед актерами разные задачи. Нас на телевидении, например, учат обращаться к зрителю, как к слегка глуховатому – в смысле не оскорбительном, а описательном: формулировать все коротко, четко и понятно, без излишеств. Видимо, на этом принципе построено художественное решение: черный куб, в самом центре – актер под прицелом внушительного количества телекамер.
Та самая задача — «и не сыграть и не прочитать» — решается монтажом, отзывающимся на динамику текста, но ни на секунду не отвлекающего от личности чтеца. Зрители у компьютеров могут смотреть с разных углов, как бы пересаживаясь по своему желанию на разные места в зале. Но есть у этого и оборотная сторона. Нет уголка, за которым бы не взирал глаз объектива, и актерам, ждущим своей очереди, остается прятаться по закоулкам, скрытым драпировкой занавеса.
В целом, довольно любопытно следить за тем, к чему приходит искусство, решая формальную задачу – играя перед удаленным зрителем. С другой стороны, найдется ли в этом хоть что-то имеющее дальнейший, более значимый смысл?
Сергей Мордарь приглашает невидимых зрителей в зал, одного за другим. Вот так весь вечер. Его реплики звучат без ответа, как и полагается в телефонном разговоре. Все остальное время между лестниц фойе звенит тишина. Можно подняться, если только очень тихо: там работает касса, где дозвонившимся зрителям шепотом сообщают номера билетов, там же избранные узнают, кто из актеров будет читать лично ему.
Еще выше — аппаратная, из которой ведется трансляция. Так это выглядит – разъятым на части, полным пустых пространств и безмолвия – если смотреть, как и полагается в театре — здесь и сейчас. Но смотреть так, зрителей нет – они у аппарата, где-то там на другом конце провода. Каким-то видят они такой телевизионный театр, театр как-то слышит таких вот телефонных зрителей. А дальше – тишина.
