Говорят, что классики — это те, кого любят, не читая. Звучит забавно, а правда довольно печальна. Что можно сказать о классике, кроме хорошего? А, значит, любой спектакль по Чехову — уже хорош, это же Чехов. И точно так же попробуй сказать, что плоха какая-нибудь песня под три аккорда — ведь в ней звучат стихи Есенина.
Думаю, вы уже понимаете, к чему я веду, — к тому, что в интернете юмористически называют Толстоевским. Эти и другие абсолютно разные авторы слиплись в общественном сознании в какую-то аморфную глыбу, к которой только и можно, что с благоговением припасть.
Хорошо, что с недавних пор театр начал разглядывать это явление — когда в шутку, когда всерьез. Из недавних экспериментов «Русская матрица» в театре Ленсовета, когда Андрей Прикотенко проложил сквозь всю сцену и зрительный зал дорогу русской сказке. Сказке вообще, как своеобразному культурному коду, задавая сразу все русские неподъемные вопросы и с торжеством констатируя отсутствие ответов на них.
Схожий по масштабу замаха — спектакль «Русская классика» поставленный в «Приюте комедианта» Дмитрием Волкостреловым. Режиссер, известный своей интеллектуальной смелостью, на этот раз превзошел себя. Чем — узнала корреспондент телеканала «Санкт-Петербург» Дарья Патрина.
Звучало как сенсация. Впервые в своем творчестве любитель современных пьес, многократный лауреат «Золотой маски», художественный руководитель Центра Мейрхольда Дмитрий Волкострелов работает с русской классикой. Но нет! С первых же минут спектакля стало понятно: Волкострелов остался верен себе, в интерпретации не ударился и творческому методу не изменил. Обрывки классических текстов звучат со сцены, хаотичные и неприкаянные.
Дмитрий Волкострелов,режиссер: «Шел по улице и думал: ну, классика, может, вообще, над этим феноменом подумать, про него как-то поговорить, поразмышлять, попробовать. Там есть много, о чем говорить. Но главное – цивилизация утрачена. Вот экранизация «Евгения Онегина» Файнса, там много клюквы, неточностей, но видно – они знают про денди больше, чем мы. У нас утрачено. Это утраченная цивилизация, абсолютно, она сохранилась вот в этих домах-музеях, но никто сегодня так не живет в этих местах».
Сцена стилизована под классический литературный музей – таких квартир и усадеб в России десятки, где «русская классика» музеефицируется окончательно. Оставаясь причиной восторженных вздохов, становится частью туристической индустрии. Актеры проникают на территорию за красными бархатными шнурами. И начинают осваивать пространство, как будто знакомое из книг.
Дарья Румянцева,актриса: «Мы очень далеки от тех людей. Мы можем предположить, приблизить к себе. Но у нас в генах уже была революция, была война. Поэтому, чтобы сыграть дворянина, ты же не поменяешь кровь».
«Золотому веку» русской литературы Волкострелов отмерил 105 лет, от года рождения Пушкина до года смерти Чехова. Почему не Толстого, который умер позже? Потому что история субъективна, говорит режиссер. Всем актерам, занятым в спектакле он дал возможность выбрать десять значимых событий предложенного 105-летия, и выбор каждого из команды оказался уникальным. Так появились пять версий одного спектакля.
Дарья Румянцева,актриса: «Каждый раз атмосфера меняется, и меняются отношения между нами при том, что мы не говорим друг другу ни слова, но спинами чувствуем друг друга. Совершая одни и те же действия, можно проживать разные истории. Заметно это или нет, но у нас внутри там страсти бурлят».
Борис Чистяков,актер: «Этот способ игры, существования на сцене, сейчас уже легко воспринимается. У нас не первый спектакль с Волкостреловым. Когда мы только начинали работать, это вызывало отторжение, потом – принятие, поскольку для актера это очень интересно – попробовать себя вот так, это другое проявление профессии».
Перед началом спектакля у зрителей собирают вопросы к русским писателям. Во второй части спектакля – отвечают по принципу гадания на книге. Получается неточно и невпопад. Как будто там уже нет ответов. Как будто действительно разверзлась пропасть. Но что удивительно, в дни самоизоляции вся команда «Русской классики» читала и перечитывала «золотой фонд».
Дмитрий Волкострелов,режиссер: «Во время самоизоляции я, как и многие, перечитал «Войну и мир», и был самым счастливым человеком на Земле, конечно. То, как он видит, как он пишет про людей, это серьезные переживания. Есть парадоксальная вещь – стихотворение Державина, написанное на грифельной доске. Текст сохранился!»
По версии Волкострелова русская классика печально покрыта искусственными цветами. Но сам он не отрицает, что, как ни крути, а мы до сих пор стежками разной интенсивности связаны с тем культурным кодом. И он срабатывает. И во дни сомнений и тягостных раздумий, как помнится, у Тургенева — мы обращаемся к тому, что называется у нас «школьной программой».
