Сколько населенных пунктов было на месте современного города? Что сохранилось с тех времен? И где можно найти осколки уходящей истории? Репортаж Андрея Федорова.
АНДРЕЙ ФЕДОРОВ,корреспондент: «Это Петр – петух домашний. Исклевал мне все руки и нервничает. Обстановка для него явно непривычная. Хотя мы на Дворцовой площади. Месте, где раньше была деревня. На месте Зимнего дворца располагались 30 частных подворий с козами, коровами и курами».
Сейчас петух на фоне дворцового ансамбля смотрится нелепо. Вызывает любопытство и удивление… Хотя в допетровскую эпоху эти пернатые кричали по всей центральной части современного города. До прихода царя здесь насчитывалось несколько десятков поселений. На месте Адмиралтейства стояла шведская деревня. Территорию Инженерного замка занимали русские. А на стрелке Васильевского острова — финские рыбацкие лачуги.
АЛЕКСЕЙ ЕРОФЕЕВ,краевед: «Жили русские, шведы, финны, немцы, чудь, многие другие. Были деревни и по 30 дворов и по 3 двора, но все равно – это были небольшие деревушки. Конечно, тут леса и болота. Эти деревушки просто терялись в этих лесах. Поэтому, конечно, «На берегу пустынных волн, стоял он дум пустынных полн»».
АНДРЕЙ ФЕДОРОВ,корреспондент: «Свою «Незнакомку» в 1906-м Александр Блок тоже встретил вовсе не на Невском проспекте. А здесь, на бывшей окраине города, в ресторане железнодорожной станции Озерки. До сегодняшнего дня деревянное здание не сохранилось, как и остальные постройки дачного поселка».
От прежних Озерков осталось не больше десяти зданий. Дух тех времен потерян безвозвратно. Теперь вместо блоковских «очарованных» берегов с Суздальских озер совершенно другие виды. Переломный момент наступил задолго до появления многоэтажных построек.
СЕРГЕЙ ГЛЕЗЕРОВ,краевед: «17-й год стал переломом, многие отсюда уехали, все изменилось, началось запустение. Оно прекрасно отражено в дневниках Блока. Он писал про пароход, который ходил по озеру. В 18-м году этот пароход впервые не пошел, остался ржаветь на берегу. Он стал таким зрительным символом перелома жизни, который произошел в отдельно взятых Озерках».
Вместе с Озерками почти бесследно растворились в городе некогда деревянные исторические районы: Лесной, Дачное, Кушелевка, Старая и Новая деревни. Их постройки, по большей части, разбирали на дрова в холодные зимы блокады. Исчезали целые улицы и переулки. Согласно статистике, почти за три года в печах сгорели 9192 дома. Но, не этот
Дом по Сибирской улице — это все, что осталось от деревянной Пискаревки. Единственный такой в районе. Затерялся среди советской постройки. Каким чудом уцелел, до сих пор не известно. По одной из версий, именно тут жил водитель Ленина, который получил от вождя охранную грамоту. Но у соседей есть и другие предположения.
АНДРЕЙ ФЕДОРОВ,корреспондент: «Еще активнее атрибуты сельской жизни из города начали исчезать уже после войны. В 60-х центральное отопление и водоснабжение появляются даже на городских окраинах. От многих деревень почти ничего не остается, разве что яблони, которые раньше росли в огородах и совхозах, теперь в городских парках».
Типовая застройка советской эпохи перекроила половину города. На юге не стало деревянного Купчино и знаменитого совхоза, на севере — Ручьев, а возле станции метро Ладожская — поселка Яблоновка.
Теперь от прежней деревни остались лишь Яблоновский пешеходный мост через реку Оккервиль и воспоминания бывшей детворы.
АЛЕКСЕЙ БАРАШ,житель Санкт-Петербурга: «Сама деревня была очень необычная. Была булыжная мостовая и деревянные дома двухэтажные. Повсюду стояли фонарные столбы с круглыми фонариками и лампочками Ильича. Как будто попадал в 50 годы или даже в довоенные времена. И даже другие места в Ленинграде были не совсем то».
Усть-Славянка — район, который меняется на наших глазах. Из ста частных дворов сохранились лишь 10. Но и они здесь лишь до 1 сентября. Скоро на этом месте появятся такие же высотки. От истории ничего не останется, кроме этих старинных кирпичей.
Их многие годы по окрестностям собирает владелец частного музея и пока еще местный житель в девятом поколении Владимир Красильников. В коллекции около тысячи экземпляров. Самые ценные, разумеется, из печей и фундаментов соседних домов.
ВЛАДИМИР КРАСИЛЬНИКОВ,житель Санкт-Петербурга: «Я сам последний из Могикан, который что-то застал и что-то помнит. Уже нет никого, спросить не у кого. И я обижаюсь на себя, что не записывал рассказы бабушки, отца. А коллекция будет напоминать. Но обидно, что уеду в другую местность, и там людям будет интересно про свое узнать, а я им буду говорить про Славянку».
Исчезновение Усть-Славянки, как и сотен деревень в черте мегаполиса, это неизбежная часть истории города, который растет и развивается. Но при этом не забывает свои корни. Названия маленьких деревень и подворий мы ежедневно встречаем на улицах, мостах и в обозначениях целых районов Петербурга.
