Vita brevis, ars longa. Кредо классиков казалось очевидным. Настоящее искусство создается на века, хватило бы времени на работу. Художники, музыканты, писатели не то чтобы совсем не думали о современниках, их больше заботили потомки, дескать, там увидят и поймут. Может быть поэтому не понимали значения своего времени и рисовали Святых Себастьянов, в то время как Колумб открывал Америку. Попрощавшись с классикой, ХХ век, напротив, ударился в сиюминутное. Художники принялись творить как птички: «из гнезда сорочьего, веток, мха и прочьего». Произведения, которые, как бы не изощрялись кураторы, диковато смотрятся в серьезных музеях.
Время поворачивается разными боками. Один из лидеров движения Arte Lunga – «вечное искусство» – преподаватель Гарварда, архитектор и художник Ромоло Дель Део. Признанный мастер скульптуры, он создает произведения из бронзы, используя мотивы классической скульптуры и переводя их на современный язык. На прошедшем Культурном форуме он говорил о конце одноразового искусства. И призывал создавать его вечные образцы.
РОМОЛО ДЕЛЬ ДЕО, скульптор: «Я верю, что причины, по которым мы начинаем заниматься искусством – отражение нашей человечности. Попытка заключить время в форму, которую можно создать руками. Чтобы понять свое собственное время, нужно иногда находиться вне его. Так мы смотрим на современные произведения искусства. Когда мы смотрим на старые шедевры, мы видим отражения прежних времен. И, конечно, мы надеемся, что в будущем именно через искусство люди смогут понять и наше время. Это передается из поколения в поколение. Такой вечный квест.
В ХХ веке мы, будучи молодыми художниками, постоянно экспериментировали с материалами. Мы торопились и хотели быстрых результатов. Поэтому многое из наших экспериментов не сохранилось: материалы не оправдали себя. Сейчас мои коллеги тоже иногда торопятся. Им кажется, что мы живем в слишком быстрое время. Но я выбрал другой путь. Я работаю медленно. Я хочу воплотить в моменте всё, что я знаю, всё, что чувствую. И я мечтаю, чтобы мои скульптуры вступали в диалог, например, со сфинксами…
Студия – очень одинокое место. Здесь нужно слышать свои мысли. Такая одиночная камера для собственного «я».
Я убежден, что скульптура – это поэзия, явленная в трех измерениях. Цель скульптора – найти точную форму, которую можно было бы поместить и в белом выставочном пространстве, и в городской среде. Скульптура всегда стоит одиноко. Это вещь в себе. Целостная форма. Она не взаимодействует с окружающим пространством, как, например, архитектура.
На выставку в Петербург я привезу небольшие работы, которые не нужно рассматривать издалека. Я думаю, здесь будет камерный разговор, в том числе – о тактильности. Ведь прикосновение – один из способов коммуникации. Когда я создаю скульптуру, мне иногда необходимо закрыть глаза, чтобы понять, что именно я делаю. Я часто так поступаю. Вы же замечали: дети все стремятся потрогать! И даже когда мы стояли рядом со сфинксами, я заметил, как блестят их лапы. Прекрасная вещь! Ведь это и есть отношения нас, сегодняшних, с глубоким прошлым».
