Томас Лири – генеральный консул США в Санкт-Петербурге с 2015 по 2018 гг.
Юрий Зинчук, ведущий: «Томас, сразу же первый вопрос. Раз мы заговорили о самом красивом городе. Представь себе, пожалуйста. Если бы я был американцем, который сейчас на самолёте приземлился здесь и увидел эту панораму, я бы тебя спросил, если б ты был моим гидом, а что это за город? Какой он?»
Томас Лири, генеральный консул США в Санкт-Петербурге в 2015 — 2018 гг.: «Пётр выбрал очень хорошее место, чтобы создать свою столицу. Несмотря на то, что иногда погода не очень хорошая, но место очень красивое. Когда я был здесь первый раз, 20 лет назад, я ходил в Эрмитаж, в комнатах, где жили Николай и Александра. И вижу панораму города. Вот – Пётр выбрал очень хорошее место для своего города. Но, может быть, самая важная часть города – это люди»
— Чем-то отличаются петербуржцы от жителей других городов? Какая-то петербургская особенность?
— Люди здесь более открытые, чем в других местах. По-моему. И у Питера есть особый дух. И это очень трудно объяснить. Это уникальный дух. Не только в России. В мире.
— Какую бы ты музыку подобрал к Петербургу?
— Когда я думаю о музыке в Питере, я думаю об «Аквариуме».
— Помнишь, у Гребенщикова есть такая строчка, которая очень многое объясняет. «Здесь дворы как колодцы, но нечего пить. Если хочешь здесь жить, то умерь свою прыть…».
— Честно говоря, я люблю рок-музыку. И когда я думаю о музыке в Питере, я думаю о Гребенщикове.
— Вы с ним встречались?
— Да. 20 лет назад в первый раз. Отличный человек, глубокий человек. Человек, который понимает свой город.
— Томас, мы с тобой здесь на набережной стоим, как Онегин с Ленским. А Пушкина ты любишь?
— Пушкин – конечно. Я знаю, что для иностранцев Пушкин – очень сложный писатель. Потому что понимать Пушкина по-русски – это нелегко. Переводы Пушкина – они не очень хорошие. Это очень сложная работа. И я фактически всю жизнь изучаю русский язык.
— Какие ещё писатели и поэты тебе нравятся русские?
— Хороший вопрос. Я люблю Булгакова.
— А почему Булгакова?
— Трудно объяснить. Его романы, по-моему, очень хорошие. Мне очень нравится его роман «Белая гвардия». Мне очень нравится Исаак Бабель. Его рассказы – они очень хорошие.
— Ты очень много прожил в России, в Москве, в Петербурге. Как Россия на тебя повлияла? Как она тебя изменила?
— Я сейчас лучше понимаю важность друзей. Несмотря на политику, мы можем общаться как друзья. Несмотря на политические разногласия, пока есть хорошее человеческое отношение между нами. И это было для меня очень важно. Когда у вас есть русский друг – это настоящий друг. Это что-то глубокое. Достаточно редко бывает с людьми из других мест. По-моему.
— Ты не смотрел фильм «Брат», «Брат 2»?
— Много лет назад. Когда я был здесь в первый раз. Почти 20 лет назад.
— Там есть один эпизод, где герой говорит: «А им что, всем интересно, как у меня дела? А чего тогда спрашивают?» Ты обратил внимание на такую особенность, что у нас меньше улыбаются здесь?
— Да, это правда. Но сейчас люди здесь улыбаются, больше, чем раньше, по-моему. Мы увидели это во время Чемпионата мира в прошлом году. Люди были очень открытые, было много иностранцев здесь, они общались очень легко, это было видно.
— В Америке боятся Россию? Ту Россию, о которой говорят на ТВ?
— Я не считаю, что американцы думают, что Россия – враг. Безусловно, они не думают, что русский народ враг. Они знают, что есть политика и есть народ. И должны быть хорошие отношения между народами.
— Чем похожи русские и американцы между собой?
— Я думаю, что американцы и русские – они любят общаться, семья очень важна.
— Что самое сложное в русском языке?
— Произношение. В падежах я ошибаюсь много.
— Однажды в своих интервью ты сказал: сложнее, чем русский язык в этом мире – это только русские люди.
— Я думаю, что лучше понимаю Россию сейчас. И это благодаря людям здесь.
— А если бы я был американцем, и ты мне бы попытался объяснить, что такое Россия, что это за страна, какие люди там живут – как бы ты объяснил?
— Я бы сказал, что люди здесь, как люди в других местах. Надо общаться с ними, чтобы понимать их. Надо разговаривать, надо встречаться. Надо говорить. Надо стараться понимать друг друга.
— Как ты думаешь, почему у нас сейчас такие отношения, даже хуже, чем во времена СССР?
— Безусловно, есть много разногласий. Мы должны сейчас найти возможность работать, найти точки соприкосновения. Надо создать доверие опять.
— Молодое поколение, которое в интернете живёт и общается без всяких границ, это может стать фактором примирения?
— Я думаю, это может играть очень важную роль. Для меня лично очень важно, чтобы мы не теряли таких международных контактов. Мы не можем решить политические проблемы. Но мы можем сделать что-то положительное для российско-американских отношений. Сегодня у нас 6 спикеров в Питере. Молодой американец – он писатель комиксов. И он встречается с российскими коллегами. На прошлой неделе у нас был американский фотограф здесь. Скоро у нас будут американские музыканты здесь. У них есть возможность не только выступить, но и говорить с российскими коллегами.
— Это твои родные пенаты. Фурштатская, 15.
— Да, я работал в этом здании 3 года. У меня есть фото моего последнего дня.
— Какие чувства у тебя были?
— Ужасные. Это был конец эпохи. Много хороших коллег работало в этом здании.
— Я даже не хочу разбираться в причинах этого конфликта, сложно ответить, кто прав, кто виноват. Но мне кажется, что всегда есть картинки, которые показывают, как меняется эпоха, как меняется мир. Глядя на это опустевшее с пыльными закрытыми окнами здание на Фурштатской, 15, где более 40 лет было консульство, понимаешь, что это один из символов той эпохи, в которой мы оказались. Как думаешь, когда помирятся Россия и Америка?
— Трудно сказать, когда. Но я могу сказать, что (это должно произойти) через доверие. Это должен быть первый шаг.
— Если бы ты мне задал такой вопрос, я бы сказал так. Не знаю, когда. Но знаю точно, что они точно, обязательно помирятся. Другого выхода у таких держав, как Россия и Америка просто нет. Мы должны быть вместе. Я думаю так.
— Я так думаю тоже.
— Поддерживаешь?
— Да. Безусловно.
