В гостях у программы «Утро в Петербурге» Александр Степченко, заместитель директора Санкт-Петербургского научно-исследовательского института лесного хозяйства, кандидат географических наук.
Ильдар Абитов, ведущий: В России на один аллерген станет меньше. Петербургские учёные из НИИ лесного хозяйства нашли способ избавить тополь от пуха. Пока технология протестирована на образцах осины – ближайшего родственника тополя.
Ксения Бобрикова, ведущая: Когда обновлённые деревья высадят в городах? Может ли генноизменённое растение повлиять на биологическое разнообразие? Спросим у нашего гостя.
Ильдар Абитов, ведущий: Тополь – замечательное растение, эффективно поглощает углекислый газ, пыль, быстро растёт. Но единственный минус – пух. Его, как известно, производят только женские особи. Зачем понадобилось вмешательство на генетическом уровне? Можно же было всё засадить мужскими деревьями?
Александр Степченко, заместитель директора Санкт-Петербургского научно-исследовательского института лесного хозяйства, кандидат географических наук: Это действительно была ошибка, когда создавали зелёные насаждения в городах, не только в Петербурге, но и в других городах России. Никто об этом не подумал или поспешил. Мы работали с осиной как близким родственником тополя. Задача была не избавить её от пуха, а получить полностью стерильную форму для дальнейших экспериментов. Если бы мы где-то ошиблись, растение не смогло бы уйти в дикую природу. Мы очень осторожно к этому относимся. Известная история с борщевиком – неудачный пример. Поэтому основная задача, поставленная Федеральным агентством лесного хозяйства, – создать стерильную форму, которая не может естественным образом размножаться, и дальше уже с ней работать.
Ксения Бобрикова, ведущая: Что сделали петербургские учёные? Что значит «обстрел из генной пушки»? Звучит угрожающе.
Александр Степченко, заместитель директора Санкт-Петербургского научно-исследовательского института лесного хозяйства, кандидат географических наук: На самом деле это не пушка в прямом смысле слова. Это прибор, который позволяет точечно доставить определённые вещества в нужный участок генома. Нам нужно было воздействовать на участок, отвечающий за плодоношение и цветение, чтобы исключить эту возможность. Результат получен и доказан: мы использовали более 800 образцов растений, получили 11 подходящих для дальнейших исследований. Работа продолжается.
Ксения Бобрикова, ведущая: Почему для эксперимента выбрали осину, а не тополь? Это более ценная порода дерева?
Александр Степченко, заместитель директора Санкт-Петербургского научно-исследовательского института лесного хозяйства, кандидат географических наук: На Северо-Западе у нас много осины и тополя. В городском озеленении используется несколько десятков видов тополей. Осина – это тополь дрожащий, его полное название, близкий родственник. Изученность осины с точки зрения генетики выше, поэтому решили начать с неё. С другими породами работать сложнее.
Ксения Бобрикова, ведущая: Говорят, что сам тополиный пух аллергию не вызывает, а аллергию вызывают бактерии, которые цепляются на него.
Ильдар Абитов, ведущий: Да, например, берёза или орешник во время цветения – именно на них у аллергиков реакция. Ведутся ли разработки и в этих направлениях? Возможны ли подобные исследования?
Александр Степченко, заместитель директора Санкт-Петербургского научно-исследовательского института лесного хозяйства, кандидат географических наук: Мы можем делать это почти с любым древесным растением. Методика отработана. Идея была разработана несколько лет назад, за неё международная группа учёных получила Нобелевскую премию. Мы взяли эту технологию за основу и начали работать с конкретной породой. Если у администрации Петербурга или другого города будет такая задача, мы готовы сотрудничать. Речь не только об аллергии: можно менять форму кроны, создавать более устойчивые к вредителям деревья. Сейчас много тополей и ясеней гибнет из-за вредителей.
Ксения Бобрикова, ведущая: Сейчас, говорят, даже в лесах деревья не очень хорошего качества.
Александр Степченко, заместитель директора Санкт-Петербургского научно-исследовательского института лесного хозяйства, кандидат географических наук: Да, такие деревья, как раньше, уже не встретишь. Осина подвержена стволовым гнилям. Наша следующая задача – создать новую форму, которая будет быстрее расти и меньше подвержена гнилям.
Ксения Бобрикова, ведущая: Но эти формы размножаться не смогут?
Александр Степченко, заместитель директора Санкт-Петербургского научно-исследовательского института лесного хозяйства, кандидат географических наук: Пока мы считаем, что нельзя. В природе такие мутации встречаются, просто их очень трудно найти – нужно обследовать сотни, тысячи деревьев. Мы лишь ускорили природный процесс.
Ксения Бобрикова, ведущая: Кто-то может испугаться. Деревья, которые уже растут, тоже будут «обстреливать» из генной пушки? Это всё только на экспериментальных образцах?
Александр Степченко, заместитель директора Санкт-Петербургского научно-исследовательского института лесного хозяйства, кандидат географических наук: Да, это не деревья, а каллус – серое вещество, которое мы получаем для дальнейшей работы. Потом в пробирках выращиваем микродеревья и уже их разводим дальше. Система защищена и стерильна.
Ильдар Абитов, ведущий: Какие положительные свойства получат эти образцы?
Александр Степченко, заместитель директора Санкт-Петербургского научно-исследовательского института лесного хозяйства, кандидат географических наук: Приоритет – скорость роста. Сейчас сосну или ель заготавливают промышленно через 80-100 лет. Мы считаем, что можно сократить этот срок до 40-60-ти лет. Осину, которую заготавливают через 60 лет, можно будет получить через 20-30. Вокруг предприятий можно создать плантации, которые обеспечат производство, не заходя в лес, где растут грибы и ягоды.
Ксения Бобрикова, ведущая: Но ведь в природе всё взаимосвязано. Если усилить одно качество, может ухудшиться другое. Были ли обнаружены отрицательные эффекты?
Александр Степченко, заместитель директора Санкт-Петербургского научно-исследовательского института лесного хозяйства, кандидат географических наук: В этих экспериментах нет. Мы изучали уменьшение количества лигнина в древесине – это важно для целлюлозно-бумажной промышленности. Это упростит переработку и снизит химическое воздействие на природу. Но предварительные расчёты показывают, что уменьшение лигнина может изменить структуру древесины настолько, что дерево не сможет нормально развиваться. Поэтому эксперименты требуют времени. Всё нужно проверять несколько лет на уровне лабораторных исследований. Направление перспективное, государство его финансирует, интерес есть и у частных компаний, рассматриваются варианты государственно-частного партнёрства.
