ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:
«И это происшествие даёт повод лишний раз задуматься над избитой фразой – Петербург построен на болоте. Гнилое место, как говорили первостроители Петербурга про выбор царя-основателя строить наш город именно здесь, на болотистых  берегах Невы. «Быть Петербургу пусту» – помните, грозила из своего заточения в монастыре Евдокия Лопухина? Я уж не говорю о  бунтарских пушкинских строках, когда маленький Евгений, сжимая свой кулачок, грозит Медному Всаднику: » Добро, строитель чудотворный! — Шепнул он, злобно задрожав, — Ужо тебе!..» И вдруг стремглав. Бежать пустился…». И вот подтверждение всем этим пророчествам иногда мы находим в повседневной информационной ленте. Один из примеров – мы о нём только что рассказали – провал грунта в Выборгском районе, на улице Харченко. Но самое удивительное, что приблизительно в это же самое позднее осеннее время ровно 30 лет назад в городских газетах впервые появилась информация о размыве и частичном затоплении шахты метро на перегоне «Площадь Мужества» – «Лесная». Кстати, это тоже Выборгский район.

Многие петербуржцы помнят эти первые статьи о размыве. Тогда ещё мало придавали значения этим первым сводкам. А потом произошла одна из крупнейших техногенных катастроф в истории нашего города. Причину аварии установили позже. Это было древнее русло подземной реки. И через это погребенное русло реки, заполненное рыхлыми водонасыщенными песками, и проходил тоннель метрополитена. Недостаточная гидроизоляция при строительстве в 1970-х годах, использование замороженного грунта как временного решения без долгосрочной защиты, вибрация от поездов ускоряла разрушение ослабленных участков, а перепады давления были причиной постуления воды.

И вот, прошло ровно 30 лет. А давайте ещё раз вернёмся в эти тревожные дни. И, более того, давайте пойдём туда, на место размыва. И посмотрим, а что там сейчас. И увидим этот тоннель-призрак. Наш эксклюзивный репортаж  с места крупнейшей техногенной катастрофы в истории петербургского метрополитена. Антон Цуман спускался к тоннелю-призраку».

АНТОН ЦУМАН, корреспондент:
«За моей спиной станция «Лесная». Впереди «Площадь Мужества». А здесь буквально встречаются две эпохи. Вот тюбинги 70-х годов без ребер. Через несколько метров плавно переходят в тюбинги с ребрами начала 21 века. Но эта точка – не просто отражение исторического события для петербургского метрополитена, но и для истории всего Петербурга. Имя которому — размыв».

А в  стороне от действующего перегона идёт самый настоящий тоннель-призрак. Здесь уже нет ни путей, ни сигналов. 700 метров до размыва. Места, где прорвался плывун особой, крайней степени мощности. То есть зона вязкого насыщенного водой грунта, которая первый раз заявила о себе во время строительства этого участка, 8 апреля 1974 года.

Заслуженный метростроитель Евгений Мишаченко в те годы был машинистом-техником аммиачной холодильной установки. Его строительно-монтажное управление номер 9 работало здесь на поверхности в районе Политехнической улицы. Вспоминает. Тогда замораживать нестабильный грунт было обычной практикой. Но именно на перегоне «Лесная» – «Площадь Мужества» эта технология дала сбой.

ЕВГЕНИЙ МИШАЧЕНКО, заслуженный метростроитель РФ, участник строительства перегона «Лесная» – «Площадь Мужества».
«Одна рабочая скважина потеряла герметичность. Рассол пошел в грунт. И когда он попадал в грунт, это место уже не заморозить. А когда пошел плывун – песок с водой, он как абразив работает, расширяет металл и все, что угодно, – проходчики пытались бревном заткнуть, еще как-то. Ничего не получилось. Начали перекрывать затвор».

Но затвор оказался негерметичным, и в результате целый километр построенного тоннеля оказался затоплен. Плывун замораживали жидким азотом, который везли в Ленинград со всей страны. И применяли уникальные для метростроения инженерные решения.

АНТОН ЦУМАН, корреспондент:
«Обычно тоннели метро располагаются рядом друг с другом. По горизонтали. Параллельно. Но только не в этом месте. Здесь, чтобы попасть в параллельный тоннель, нужно подняться на пятиметровую высоту».

Но это было под землёй, а вечером, в 16 часов 30 минут, 8 апреля 74-го на улицах города стали появляться последствия подземной катастрофы.

Краевед, член топонимической комиссии Санкт-Петербурга Алексей Ерофеев ровно в тот самый день и час возвращался домой из дворца пионеров. Тогда ему было 17 лет. Вспоминает, ни паники, ни тревоги не было.

АЛЕКСЕЙ ЕРОФЕЕВ, краевед, член топонимической комиссии Санкт-Петербурга:
«Ехал на троллейбусе. Пересекли Новороссийскую улицу. Водитель остановился, сказал: «Все, граждане, приехали». Мы вышли. Естественно было видно, что какая-то яма впереди. Я увидел трамвай, второй вагон съехал в эту яму».

Официальные данные тех лет не зафиксировали человеческих жертв. Своеобразной «жертвой» размыва стали корпуса одного из ленинградских предприятий по соседству. Из-за трещин пришлось снести часть зданий и сегодня их глухие стены – немой памятник событиям 1974 года. Не сохранилось фотографий того съехавшего в яму трамвайного вагона. Но по мотивам этого факта были снят такой эпизод. Эти кадры часто выдаются за документальные, подлинные кадры событий 1974 года. Но на самом деле, это часть художественного замысла фильма «Прорыв», снятого в 1986 году тогда ещё начинающим режиссёром Дмитрием Светозаровым. И снятых так, что они и сегодня смотрятся как кинохроника.

Это был второй фильм-катастрофа в истории советского кинематографа, снятый на пределе и технических, и человеческих возможностей. Когда в реальном забое метростроя строили полноразмерные декорации. И затем разрушая их тоннами воды. А в основе звука плывуна использовались реальные звуки извержения камчатских вулканов.

Да, события, показанные в художественном фильме, гораздо масштабнее, чем происходившие на самом деле. Но вполне могли такими стать. Ведь главная идея фильма по замыслу режиссёра – это извечная борьба двух стихий Петербурга. Гранита и болота. Города и природных сил, в сердце которых он построен.

ДМИТРИЙ СВЕТОЗАРОВ, кинорежиссер, сценарист:
«Для меня главным кадром, когда завхоз «Метростроя», которого замечательно играл Миша Данилов, едет на грузовике, который везет сено для фильтров мимо памятника Петру, показывает ему кулак. В этом для меня смысл конфликта этого кино».

И эта стихия вновь нанесла свой удар двадцать лет спустя, осенью 1995 года. Когда количество поступающей в тоннель воды стало непомерно высоким. Тоннели, прослужившие 2 десятилетия, пришлось закрыть и затопить. Чтобы избежать разрушений на поверхности.

Начальник производственного отдела метрополитена Алексей Мичурин был одним из ликвидаторов второго размыва. По его словам, проблемы на этом участке пытались решить целый год. Но сложности геологии, просчёты при изначальном проектировании и строительстве, недостаток финансирования, бич 90-х, привели к печальному результату.

АЛЕКСЕЙ МИЧУРИН, начальник производственного отдела Петербургского метрополитена:
«Мы поезда ограничивали, пассажиров не пускали. Поезда шли в одну сторону. А в нижнем тоннеле мы работали, пытались ликвидировать. С применением той техники, которая была в 90-х годах, мы надеялись, что победим. И почти победили. Не хватило немного времени».

В итоге первая линия Петербургского метрополитена оказалась разорванной почти на 10 лет. 10 лет от «Лесной» до «Площади Мужества» приходилось добираться наземным транспортом.

Житель района Александр Алаханов в те годы прямо с балкона своей квартиры наблюдал, как размыв изменил ритм Петербурга. Как один за другим отъезжали в сторону «Лесной» набитые битком автобусы бесплатного 80-го маршрута. Как жизнь площади превращалась в круглосуточный час-пик. И как менялись темы разговоров в очередях на остановках.

АЛЕКСАНД АЛАХАНОВ, краевед, житель района:
«По-разному как всегда. Кто-то ругался. Кто-то говорил, что терпеть надо. Люди всегда пытаются приспособиться под окружающую действительность».

И когда в 2004 году постройка нового обходного тоннеля с учётом всех прошлых недостатков окончательно победила размыв, не только этот район – весь город вздохнул свободно. Это была действительно победа. И до сих пор этот километр остаётся одним из самых технологически сложных объектов всего метрополитена.

Но откуда же взялся тот самый плывун, и почему он оказался именно в этом месте? И сколько их ещё прячется на территории города?  Геологи отвечают – всё это проявления доисторического Петербурга, которые по-научному называются «палеодолины».

Профессор всероссийского НИИ геологии имени Карпинского Николай Филиппов показывает визуальную модель подземного пространства Петербурга. Тёмно-зелёные зоны и есть те самые реки-призраки. Это результат обработки данных почти за 200 лет геологических наблюдений. Инструмент, разработанный институтом два года назад, назначение которого – не повторить инженерных ошибок 1974 года.

НИКОЛАЙ ФИЛИППОВ, ведущий специалист Всероссийского научно-исследовательского геологического института им. А.П. Карпинского:
«Мы заранее можем нарисовать геологическую ситуацию, в которой планируете строить. У вас есть возможность изменить, отойти, избежать. На самом деле, это будет большое удешевление строительства. И, самое главное, надежность и безопасность».

Прошло уже полвека с момента первого размыва на Площади Мужества. Двадцать лет с тех пор, как удалось справиться со вторым. Но подземные реки продолжают напоминать о себе. И размыв коллектора, произошедший всего в километре от площади Мужества, тому подтверждение. Да, так рассудила история, что наш город был основан именно в таких сложнейших геологических условиях, где действуют природные силы, которым сегодня благодаря технологиям можно противостоять, но невозможно победить окончательно.