ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:
«Давайте продолжим тему природы и поговорим о болоте. Дело в том, что именно сейчас, в эти дни апреля, на болоте наблюдается самое интересное зрелище: оно просыпается после зимней спячки. Болото – это целая вселенная, непостижимый мир, живое воплощение тягучей и бесконечной вечности, где всегда тихо, размеренно и постоянно. Болота существуют тысячи и тысячи лет, пока не станут лесом.
А о чём они молчат, болота окрестностей Петербурга? Какие тайны они хранят? Почему сейчас самое время, чтобы любоваться их красотами? И что значит, в буквальном смысле, эта фраза: «Город, построенный на болоте». Или, как Пушкин писал, «Вознёсся он из топи блат».
Итак, болото – как стихия, как уникальная экосистема, как образ жизни и даже философии в некотором смысле. Полина Ганичева поможет нам совершить путешествие в этот увлекательный мир петербургских болот».
ПОЛИНА ГАНИЧЕВА, корреспондент:
«Болото Ламмин-Суо. Не путать с эко-тропой. Она здесь же, но проходит рядом и мимо. А здесь начинается закрытая территория заказника. И само болото Ламмин-Суо тоже там. А ему, представьте себе, 7 000 лет. И последние 75 из них на нём находится научная станция, где круглый год трудятся гидрологи».
Станция открылась в начале 50-х годов. И принадлежит гидрологическому институту. Всё здесь будто из романа Стругацких. Секретный НИИ, где препарируют счастье. Огромный чёрный кот на вахте. Советские таблички. В барометр почти врос портрет Есенина – никто уже не помнит, как он здесь появился. Стаж работников считают не годами, а десятилетиями. Время здесь течёт иначе. Мы приехали на один день.
Ориентируемся на местности. Ламмин-Суо – оно же дословно «Озерное болото». То есть появившееся из озера. Площадь примерно 2 квадратных километра. Наполняется осадками, отводит воду через ручьи. Перемещаться можно только по мосткам. Берём сумку наблюдателя и от корпусов на суходоле спускаемся прямо к болоту с начальником станции. Без провожатых нельзя.
Это болото верховое. То есть уже заросшее кустарником и деревьями. Не провалимся. И не надо обижать болото. Это единственное место жительства и прописки Натальи Селянской последние 39 лет! Болото – вся её жизнь. Без пафоса. Даже вместо рингтона на телефоне – квакающие жабы.
К Ламмин-Суо нужно даже не на Вы, а «Ваше Древнейшее Сиятельство» – не меньше! Оно ещё Петра I видело! Да что там Петра! Болоту 7 000 лет. Невы не было – оно было. Да что Невы! Египетских пирамид ещё не было! А оно уже пузырилось.
На территории болота 2 озера. Растут деревья. Дрейфуют островки. Ничего общего с фильмами ужасов. Посередине метеостанция. Да, часть данных отсюда пригодится синоптикам. Но институт гидрологический, поэтому главное, что интересует специалистов, – водный баланс болота. Сколько убыло, а сколько прибыло. В первой будке температура, во второй влажность. Её фиксируют самописцы.
Да. Немного человеческого волоса в научных целях. Он чутко реагирует на изменение влажности. Например, удлиняется. А гигрограф считывает это и отмечает на ленте каждый 10 минут. Кстати, наука предпочитает натуральных блондинок. Эти выгорели. Говорят, светлый волос точнее.
Технология старая, но работает как часы. Тикает так же. Его заводят вручную каждые пару дней. Если надо, добавляют чернил с глицерином. Чтобы не замерзали в холоде и не сохли на жаре.
Александр по первому образованию строитель. Всегда любил природу. Недавно решил изменить жизнь. Устроился сюда. На болото.
АЛЕКСАНДР ПЕСТРЯКОВ, гидролог-метеоролог:
«Так оно ж дышит! Оно живое! Оно красивое. Оно разное каждый раз. Вы походите! Не один раз приедьте, а приезжайте три, четыре, пять раз – и увидите его прелесть и красоту. Это серое однообразие – это первое впечатление. Когда к нему присмотришься – оно очень разное».
Под мхом болота скрыты в среднем 3-4 метра торфа. Мало того, что он тщательно фильтрует грязные осадки, так ещё и хранит воспоминания за последние несколько тысяч лет – объясняет гидролог Иван Батуев:
– Это после ледникового периода. Это вообще было одно озеро. Потом это стало зарастать, когда ледник сошел. До ледника тут было хорошо. Тут были деревья большие когда-то. Потом всё это умирало, падало. И торфяная залежь такая образовалась.
Торф – отличный консервант и история знает много «болотных» находок. В Великобритании под слоями торфа нашли юношу, которому чуть больше 19-ти веков. На шее сохранилась даже тонкая веревка. В Дании – ещё старше – человек из железного века! На лице застыли морщины. Торфяник сохранил даже историю его последней трапезы – 40-летний мужчина перед смертью ел кашу.
Вообще, спокойно говорят ученые, в этих слоях может быть КТО и ЧТО угодно. Но болото, к счастью, не трогают. Только наблюдают. Но теперь понятно, откуда идеи фильмов ужасов. Вот так выйдешь на болото ночью: тишина, темнота, на поверхности воды, свечение, шорохи… Голова кружится… Вдруг закричит выпь…
Мороз по коже…
Гидрологи над этим только смеются. Свечение на болотах – результат выделения газов. Выпь – смешная небольшая птичка из интернет-мемов. Кричит как умеет. А если голова кружится – значит, встали на болиголов – цветущий багульник. И ничего страшного здесь нет. Для тех, кто болото видит не только по телевизору, – оно выглядит и звучит вот так.
И для планеты болота делают чуть ли не больше, чем деревья. Это кислород, дом для тысяч видов растений и животных. И каждая попытка осушения – это серьёзный удар. Но и тут болото может за себя постоять.
Да, на базе не проводят масштабных раскопок, не осушают болото под строительство. Главная задача учёных в том, чтобы и на своём восьмом тысячелетии жизни Ламмин-Суо так и не изменилось. Его красота, тишина и все его воспоминания. А время здесь и правда течёт по-другому. На болоте мыслят не днями или часами, а тысячелетиями.
