ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:
«Это было лишь одно из мгновений из почти 900 дней блокады. Кстати, очень редко ленинградцы, особенно блокадники, говорят «900 дней блокады», потому что каждый день в буквальном смысле был вопросом жизни или смерти. И их было не 900, как придумали и округлили в советское время историки, а ровно 872: с 8 сентября 1941-го по 27-е января 1944-го. До сих пор нет точной цифры погибших во время блокады. Более-менее понятна цифра оставшихся в городе к началу блокады жителей – 2 млн 544 тысячи человек. Из них 400 тысяч – дети. Умирал почти каждый второй. И вряд ли мы когда-нибудь узнаем всю эту страшную правду. Ясно лишь одно – во время блокады умерли и погибли более миллиона человек. На сегодняшний день по итогам исследований, которые были проведены специальной комиссией Прокуратуры Санкт-Петербурга в рамках дела о признании блокады геноцидом и военным преступлением, была установлена следующая цифра: 1 миллион 93 тысячи человек. Ещё раз подчеркну – это самая страшная гуманитарная катастрофа за всю историю человечества, искусственно созданная и направленная против мирного населения. И средоточием этой боли, этого горя стало место на севере нашего города – Пискаревский мемориальный комплекс.   Здесь в 186-ти братских могилах и шести тысячах индивидуальных воинских захоронениях покоятся более полумиллиона ленинградцев. Без имен. В январе 42-го года Пискарёвка стала основным местом захоронения в блокадном Ленинграде.

Вот копия страниц книги учёта Пискарёвского кладбища. Здесь с холодной точностью фиксировали количество тел, которые привозили сюда со всего города.

Нужно прийти сюда и, склонив голову, стоять в тишине этого священного и трагическом места, чтобы помолиться о всех ленинградцах, лежащих здесь под вечной охраной гранита. И знать, внимая этим камням, никто не забыт и ничто не забыто. Полина Ганичева продолжит тему».

ПОЛИНА ГАНИЧЕВА, корреспондент:
«Пропилеи Пискаревского мемориала – совершенно реальная архитектурная граница между двумя мирами. Там – шумный проспект непокоренных, здесь – спустя несколько шагов – звуковая яма, безмолвие. Там наше настоящее, здесь… Нет, не прошлое – просто место, где нет ни прошлого, ни будущего – время здесь навсегда остановилось».

Самое большое в мире мемориальное кладбище, посвященное жертвам Второй мировой войны. В 1849 году эта земля принадлежит купцу Пискареву. Это дачный участок. После революции – здесь уже два совхоза: «Ручьи» и «Пискаревка». На этом месте выращивают капусту и картошку. И вот впервые – отметка «под кладбище» в документе Центрального государственного архива Санкт-Петербурга.

ПОЛИНА ЛЕГКАЯ, заведующая отделом использования и публикации документов Центрального государственного архива Санкт-Петербурга:
«9 июня 1937 года президиум Ленсовета вынес решение об открытии в северной части города кладбища. На площади в 30 га, расположенной на Пискаревской дороге на углу с Лавровской и землей совхоза «Пискаревка». Необходимость такая была. Достаточно сложные взаимоотношения с нашими северными соседями. И близость Ленинграда к границе с Финляндией вынуждала предусматривать и такие меры тоже».

И в 39-м году здесь действительно выделяют земли для воинов, погибших в Советско-Финляндской войне. А к осени 41-го решено: на Пискаревском кладбище будут массовые захоронения Второй мировой.

АЛЕКСЕЙ АНДРЕЕВ, экскурсовод Пискаревского мемориала:
«Хоронят не в гробах. Умерших в основном заворачивали в одеяла, скатерти, простыни – ленинградцы это будут называть «пеленашки». Дерево стоит дорого и идет в основном на растопку. 41 год. Ноябрь, декабрь. 30-градусные морозы. Лопата не берет, и здесь работают войска. На самом деле, здесь войска НКВД работали, работали саперы. Земли сначала взрывали, а потом экскаваторами выкапывали траншеи».

В этом неприметном двухэтажном здании слева от монумента находится архив Пискаревского кладбища. Вот одна из сотни книг учета захоронений. На обложке подпись «без указания фамилий».  Умерших едва успевали просто пересчитать.

Захоронениями занимается трест «Похоронное дело». К началу войны там 109 могильщиков. На весь блокадный город. Тех, кто падает замертво, копая чужую могилу, хоронят тут же. На Пискаревку везут отовсюду. Роют траншеи – 200 метров в длину. Замерзшие на улицах, погибшие под обстрелом, те, кого не довезли до больницы или морга… Они остаются лежать, завернутые в простыню. И ждать свою машину смерти.

Участки 8 и 9. Должно быть где-то здесь. Место, где похоронены родные, семья Гусевых начала разыскивать в 2000-е. Бабушка Ольги не говорила о войне. Та забрала у нее отца, братьев и мужа.

ОЛЬГА ГУСЕВА, житель Санкт-Петербурга:
«Лиза была маленькой, и бабушка ее подкармливала сахаром, пока я не видела. Я спрашивала: «Бабушка, что же ты делаешь?» Она говорила: «Будет есть сахар – будет жива». Насколько же это отложилось в памяти…»

Одного из бабушкиных братьев нашли в базе – он похоронен здесь. Второго еще ищут. Тут же. В архиве.

Номера участков называют примерные. Здесь похоронены полмиллиона человек. Даты и номера – часть мемориала. После войны на Пискаревке осталось чистое поле.

В лице этой женщины до сих пор пытаются разглядеть реальный прототип. Кто-то говорит, торс матери копировали с профессионального спортсмена – настолько сильной должна была быть фигура. Кто-то слышал, что Исаева встретила натурщицу в поезде. Но и женская фигура, и монумент целиком могли бы выглядеть иначе.

45-й год. Один из проектов монумента – темная стела и пару строк. Еще один неутвержденный проект – Мать-Родина сжимает кулаки. Но утвердили проект Левинсона и Васильева. И в сердце мемориала появилось главное послание всему миру – эпитафия Ольги Берггольц.

В 1961 году Пискаревское кладбище признают главным памятником героям. Сюда – не в Эрмитаж и не к Медному всаднику – обязательно, без исключений, прибывают первые лица и почетные гости: Фидель Кастро, Анджела Дэвис, Джордж Буш, Королева Елизавета. И звучит здесь все время одна и та же музыка. Список композиций утверждает в 1962 году Союз советских композиторов. Почти все те же 4 программы по 1,5 часа из радиоузла передают и сегодня… И все же кое-что за последние годы здесь изменилось. У вечного огня теперь действует детский пост №1. Еще один проект школьников и студентов – Аллея памяти, где сегодня больше сотни памятных плит из разных стран и регионов. Главное подтверждение того, что Пискаревский мемориал – место всемирного поклонения.

Рассказывает у памятной плиты из Карачаево-Черкессии один из волонтеров Матвей Емельяненко. Карачаево-Черкесская Республика. Зима с 1941-1942. Эвакуация. 32 ребенка. За ними – немцы. Тем, кто приютит или спрячет ребенка – смерть. Но жители аула Бесленей спасают ленинградцев.

МАТВЕЙ ЕМЕЛЬЯНЕНКО, руководитель Союза школьников-экскурсоводов «Связные памяти»:
«Они поставили свои жизни под угрозу. Они измазывали детей сажей, чтобы они были похожими на своих собственных – с черными волосами, а не блондины, которые прибыли из Ленинграда. И в каждый дом взяли по одному, по несколько детей».

Вот он, ленинградец и черкес – Виктор-Рамазан Адзинов. Живой. Спустя столько лет он здесь, на Пискаревском мемориале. А в его уже родном ауле – памятник родителям, спасшим ленинградцев.

МАТВЕЙ ЕМЕЛЬЯНЕНКО, руководитель Союза школьников-экскурсоводов «Связные памяти»:
«Это прямое и настоящее доказательство того, что было. Это не то, то было написано в книгах и можно перепечатать. Это не то, что можно стереть рукой и заново нарисовать. Это то, что есть. И то, что незыблемо. Вот говорят: что написано пером – не вырубишь топором. А я скажу так: то, что находится здесь, является настоящим символом и настоящим доказательством». Здесь лежат полмиллиона человек. Полмиллиона оборванных жизней. Полмиллиона ленинградцев и тех, кто их защищал. Вот оно – главное доказательство трагедии войны и главный символ нашей скорби. И имя ему – Пискаревский мемориал.