Что осталось от промышленных пейзажей прошлого в современном Петербурге? Как сохранить их? И возможно ли найти им применение в 21 веке? Репортаж Антона Цумана.

ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:
«И, кстати, о башнях. Точнее, о трубах. На днях на улице Правды, 15 петербуржцы заметили, как рабочие снимают верхние элементы вековой промышленной трубы. До революции это была  труба котельной синодальной типографии. Первое, что мы сделали — это отправили запрос в наш КГИОП. Комитет отреагировал очень оперативно и предоставил следующую информацию. Во-первых, дымовая труба, расположенная на внутриквартальной территории, не отнесена к предмету охраны объекта, и расположена вне границ территории объекта. То есть территория — предмет охраны. Труба за пределами территории. Но так как труба была построена до 1917 года, она относится к числу исторических объектов. И самое важное: какая-либо документация, предусматривающая разборку трубы, в том числе раздел документации по обеспечению сохранности объекта, в КГИОП не поступала, заключение о соответствии проекта режимам зон охраны объектов культурного наследия не выдавалось.

И сейчас начинается проверка этого факта со стороны надзорных органов. Кстати, трубу не снесли, как нам пояснили потом уже в той организации, которая проводила эти работы. Сняли лишь верхние элементы конструкции, которые буквально могли упасть на головы людей. В виду своего аварийного состояния.

Этот случай — хороший повод поговорить о том, а что такое сейчас — эти трубы, башни, газгольдеры? Что осталось от этих промышленных пейзажей прошлого в современном Петербурге?  Как сохранить их? И как научиться, говоря языком архитекторов, органично вплетать их в ткань мегаполиса 21-го века? Удастся нам их сохранить? Или для них в прямом и переносном смысле дело — труба? Антон Цуман ответит на эти вопросы в своём репортаже».

Сегодня промышленный Петербург рубежа 19 и 20 столетий теряется в современной застройке. Газгольдеры, водонапорные башни, трубы. У каждого из этих объектов своя история и своя новая судьба.

Фабричные трубы архитекторы и философы часто называли столпами цивилизации. На кадрах дореволюционных фотографий и первых советских немых фильмов видно, как этими штрихами пронизана вся небесная линия Петербурга.

И уже позже, в эпоху Ленинграда, дым из заводских труб олицетворял собой промышленную мощь страны, что находило отражение и в кинематографе.

Время шло, Петербург развивался, промышленные предприятия закрывались, переносились за его пределы. Какие-то из труб по-прежнему на своём месте, как трубы Кировского завода. Какие-то превратились в вышки для оборудование сотовой связи. Какие-то и вовсе исчезли, как труба фабрики Мельцера на Петроградке, где появился жилой комплекс.

Каждый такой случай вызывает общественный резонанс. Когда в ходе приспособления под современное использование исторического здания синодальной типографии на улице Правды местные жители заметили снос старой трубы, моментально забили тревогу.

Руководитель работ Ростислав Глаголев отвечает: труба относилась к котельной типографии, которая, как следует из официальных документов, к территории объекта культурного наследия не относится. И сперва планировалось убрать лишь оголовок трубы, чтобы он не упал на головы строителям.

Да, согласно действующему законодательству, как следует из ответа Комитета по охране памятников, самовольно разбирать трубу было нельзя. Но всё это — результат того, что десятилетиями прежним собственникам здания не было до неё никакого дела. Угольная котельная была ликвидирована ещё в 80-х,  уже в 21 веке рядом появилась внутриквартальная газовая с новой, футуристичной трубой. А старая осталась своего рода балластом. И что делать с ней в дальнейшем, новые собственники здания пока не знают.

Но есть и такие примеры, когда трубу не просто удавалось сохранить, а сделать её украшением объекта. Здание бывшего Левашовского хлебозавода на Барочной улице. Несколько лет назад заброшенное предприятие превратилось в современное культурно-офисное пространство. По словам авторов проекта  ситуация с заводской трубой была сложной. С одной стороны нельзя снести — памятник. С другой — разместить что-либо в пространстве с диаметром в 2 метра невозможно. Так что судьба таких объектов в современном Петербурге — быть декорацией и свидетельством его промышленной истории.

Но трубы далеко не единственный вид промышленной архитектуры, которому пришлось приспосабливаться к новым реалиям. И хотя их назначение мирное — в их названии проглядывает военно-фортификационный термин — башни.

В окружении новостроек, прижатая к бизнес-центру, на месте бывшей промзоны гордо высится самая настоящая башня. Как будто из средневековых легенд. Сегодня уже почти ничего не напоминает о том, что когда-то здесь был один из железнодорожных узлов нашего города. История, которую теперь можно увидеть лишь на старых киноплёнках.

Это водонапорная башня. И как следует из названия, назначение у них было самое утилитарное. Середина 19 века. Высота зданий росла, экономичных насосов ещё не было. Как провести воду на верхний этаж? Используя законы физики. На вершине башни располагался бак, куда небольшим насосом постепенно закачивалась вода. Которая затем под действием гравитации и по принципу сообщающихся сосудов самотёком шла потребителям.

Историк архитектуры Маргарита Штиглиц рассказывает: многие архитекторы в то время старались придать этим утилитарным строениям приметные черты. Пристрельная башня на Октябрьской набережной — как будто замок принцессы из старинных сказок.

А эта башня главной водопроводной станции долгие годы снабжала водой почти всю левобережную часть города. С появлением мощных насосов и она утратила свою функцию. Теперь здесь музей воды, но судьба этого здания могла сложиться и совершенно иначе.

Не у каждой башни судьба складывается настолько удачно, недавно на одном из сайтов объявлений предлагали купить башню на Октябрьской за 100 миллионов рублей. Сейчас в здании хостел, но сама башня пустует.

Башня парка Лесотехнической академии. Горела, стоит заброшенной. Башня Варшавского вокзала. Законсервирована, находится в собственности РЖД, заброшена. Но и таким сложным объектам удаётся стать частью новой истории Петербурга. Пример — башня канатного цеха завода Красный гвоздильщик на Васильевском острове.

Образец конструктивизма 30-х годов прошлого века. Источник вдохновения для современной мировой архитектуры. Водонапорная башня, которая ещё несколько лет назад была в плачевном состоянии, получила новую жизнь. Теперь в бывший бак, который превратился в смотровую площадку, ведёт лифт. Да, это удачный пример, но пока он, скорее, исключение, чем правило.

Эти башни относительно небольшие, отсюда и сложности. Но с промышленными объектами крупной и нестандартной формы всё обстоит не менее сложно. И такие объекты ещё встречаются на улицах города.

Огромные, цилиндрической формы с куполом необычные строения. Газгольдеры, от слов «газ» и «холд», то есть хранить. Фактически это первые газохранилища эпохи газового освещения Петербурга, для которых строились целые заводы. Самый заметный — на Обводном канале.

Историк промышленной архитектуры Валентина Лелина рассказывает: округлая форма газгольдеров неслучайна. Она лучше всего держала давление газа, заключённого между мембраной резервуара сверху и бассейном с водой снизу. Даже купол строился с таким расчётом, чтобы принять на себя удар в случае возможной аварии. А архитектурный принцип таких куполов начал применяться не только в промышленности.

Эпоха газового света продлилась недолго. И ещё до революции газгольдеры меняли свою функцию. Газгольдер завода Сан-Галли на улице Черняховского ещё при жизни его владельца стал мастерской, сейчас здесь культурный центр. Газгольдер газового завода на Газовой улице в советское время перешёл ведение ремонтно-механического завода, и там ему в 70-х годах нашли совершенно необычное применение. Зал под куполом оказался настолько необычным, что первые цветные выпуски легендарной передачи «Папа, мама, я — спортивная семья» начали снимать именно здесь.

Тот же самый чердарк, наши дни. Полгода назад петербурженка Валерия искала место для организации тренировочного зала. Тогда она ещё ничего не знала об истории этого места. И поэтому вдвойне была удивлена тому, что спортивная история газгольдера, по сути, продолжается.

Другой пример. Заозёрная улица. Газгольдер общества газового света 1881 года постройки. Самое интересное скрывается внутри. Там, где хранился газ, теперь жители ближайших домов теперь хранят автомобили.

Вице-президент группы компаний, занимавшихся приспособлением газгольдера Михаил Гущин, поясняет — несмотря на размеры придумать новое применение для таких объектов непросто. Да, есть известный планетарий на набережной Обводного канала, но это, что называется, штучный проект. Для памятника архитектуры, окружённого жилой застройкой, новую функцию пришлось буквально изобрести.

И все эти промышленные приметы Петербурга были когда-то построены для определённой цели. Функции, которая со временем ушла в прошлое. Да, у каждого из них судьба сложилась по-разному. Но объединяет их один важный факт. Все они — часть истории Петербурга, которая не должна быть и не будет утрачена.