СЕМЁН АЛЬТОВ, писатель, заслуженный деятель искусств России:

Когда ты с Невского выезжаешь на Дворцовый мост, и открывается эта панорама, — широты такого покоя и такой набережной, я лично ни в одном городе не видел, даже в пасмурную погоду, не говоря уже, когда светит солнышко. И ощущение, что такой влажной мягкой тряпочкой протирает тебе мозги, и ты как бы заново радуешься жизни. Ну. вот эта небесная линия — это символ этого города, и что бы ни происходило, вот она всё равно как бы выше всего происходящего в мире.

Обратите внимание, детский сад номер 19, а в те далёкие 50-е года прошлого века это была базовая школа. 4 класса начальных. Она была необыкновенной, потому что в те года раздельно учились мальчики и девочки, и это была попытка посмотреть, а могут ли мальчики и девочки семи лет находиться рядом друг с другом. Четыре года мы проучились и поняли, что таки — да, можно. Так что вот это первый такой опыт.

Были ли у меня искушения в жизни … Ну, жизнь у нас всё время предлагает какие-то искушения буквально. Когда с Аркадием Райкиным работал, и театр перебирался в Москву, и была возможность. То, что я бы там продвинулся и зарабатывал больше, безусловно: Москва — это страна возможностей, но то, что я больше и лучше из того немногого, что я в этой жизни успел сделать — это именно благодаря тому, что здесь в этом городе — это точно. Я думаю, что просто я совпадаю с этим городом, может даже вот это пасмурное лицо, и такой же внешний вид нашего города. Такой — с чувством внутреннего собственного достоинства.

Это зал Дом актёров, где я проработал года четыре, наверное. Видел здесь легендарных актёров и нашего города, и приезжих. Тут можно было встретить и Толубеева-старшего, Меркурьева, Жванецкий здесь часто бывал, ну все сюда приходили. Когда приезжала Таганка или Высоцкий, попасть было невозможно. Здесь мест 400, наверное, не более того, желающих было гораздо больше — и вот очередь, и очень много было молодых симпатичных девушек, и умоляющие глаза на меня, а я как римский сенатор, мог делать либо так, либо так пускать — не пускать. Начинал зав творческим отделом. А потом я сам попросился в ночные сторожа и вышибалы, у меня стало больше свободного времени. Меня уже начала печатать «Литературная газета» «Клуб 12 стульев», и мы сразу напечатали девять фраз, афоризмов таких, и пришёл перевод на 36 рублей. То есть одна фраза — четыре рубля. Я понял, что даже не материально, хотя это тоже было приятно, что вот этому же приносить успех и … кого-то из тебя сделать, если ты нужен людям, потому что это может заставить улыбнуться, рассмеяться. Это приятно, конечно, это ощущение осмысленности жизни. Чувство юмора помогает пережить очень многое в жизни — семейный скандал: как бы люди долго и нежно не относились друг к другу, вот возникают какие-то конфликты, «открой форточку / закрой форточку/ открой форточку / закрой форточку» — и иногда, когда уже казалось бы точка кипения, тут какая-то фраза … всё — и становится смешно, и на этом гаснет скандал. Хотелось бы, чтобы точно также было в международных отношениях.

Сам факт появления человека на свет — это такая случайность. Это значит, из миллионов людей должны встретиться определённые — ваши родители. Как соединилась мои родители — петербуржцы, и я, соответственно. Я горжусь, что я именно в этом городе, что меня называют петербургским человеком. Надеюсь, не позорю, достойно в своём жанре представляю этот город. Поэтому я благодарен судьбе за то, что я тут. Если рождаться заново, я наверное опять бы родился в этом городе, у этих же родителей, и вот сейчас бы сидел с вами и точно так же бы и говорил.