Одна из примет предпраздничного Петербурга — тотальное шествие «Щелкунчиков» по всем сценам театров. Как эта история стала символом Нового года? И почему «Щелкунчик» так популярен? Репортаж Ивана Уварова.

ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:

«Ну а теперь вернёмся опять к самой обсуждаемой теме этих дней. Я имею в виду приближение Нового года.

И одна из примет этого времени — тотальное шествие «Щелкунчиков» по всем сценам петербургских театров. Куда ни глянь — везде «Щелкунчики»! Эта сказка стала своего рода символом чуда, добра и света, которые мы так ждём в предчувствии Нового года.

А написал эту сказку достаточно мрачный и замкнутый человек, любитель выпить и редко улыбающийся немецкий сказочник Эрнст Теодор Амадей Гофман. Но именно он стал автором этого удивительного образа добра и света. И спустя века актуальность Щелкунчика только возрастает.

А в чём феномен «Щелкунчика»? Почему он так популярен? «Щелкунчики всех театров, объединяйтесь!» — сказал Иван Уваров и отправился искать ответ на этот вопрос — в чём феномен этого произведения».

ИВАН УВАРОВ, корреспондент:

«Декабрь. Петербург. «Щелкунчик». Вереница «Щелкунчиков». В Михайловском театре за 2 недели дадут 20 «Щелкунчиков», 18 спектаклей в Эрмитажном театре. В афише исторической и новой сцены Мариинского в конце декабря – начале января значится 40 «Щелкунчиков». Вот такой новогодний чес».

Давайте сразу договоримся. Этот репортаж не про балет «Щелкунчик» на музыку Чайковского. Это история про феномен сказки «Щелкунчик и мышиный король». Потому что то, что написал Гофман, и то, что мы видим на сцене — это совершенно две разные вещи.

Фарух Рузиматов. Мировая звезда балета. Вот, кто похож на Гофмана. Так считают авторы нового спектакля на сцене Эрмитажного театра. В этой постановке крестный Дроссельмейер превратится в самого Эрнеста Теодора Амадея Гофмана. И правда, похожи.

Только такой — сумасшедший — человек сможет написать настоящую сказку. Так в 1816 году подумал друг Гофмана. И попросил его сочинить историю для своих детей. Писатель, конечно, старался сдерживать себя, но остался верным себе. Работал, как и всегда, по ночам. От придуманных жутких образов сам не мог заснуть. Поэтому и сказка вышла совсем не детской.

«Ах, каково пришлось бедной Мари на следующую ночь! У нее по руке бегали ледяные лапки, и что-то шершавое и противное прикоснулось к щеке и запищало и завизжало прямо в ухо. На плече у нее сидел противный мышиный король; из семи его разверстых пастей текли кроваво-красные слюни…». Э. Гофман «Щелкунчик и Мышиный король».

Прямо скажем, читать такое ребенку рискнет не каждый родитель. Но это оригинал, переведенный на русский язык. Юрий Поринец — доцент кафедры зарубежной литературы университетам имени Герцена — открывает мне истинный финал, задуманный Гофманом.

«Мы привыкли к другому финалу Щелкунчика!» — воскликнет каждый из вас. И будет прав. Потому что в середине 19 века Дюма-отец сочинит свой, вольный пересказ этой истории на французском языке. Сгладит углы. И, по сути, создаст ту версию, которую мы все с вами знаем. Мариус Петипа немецкого языка не знал. Поэтому француз либретто к «Щелкунчику» писал, опираясь на французский перевод Дюма.

Петербург. 1890-й год. Петр Чайковский получает заказ от дирекции Императорских театров на балет. В это время композитор находится в творческом кризисе. Но берет за основу перевод сказки Гофмана «Щелкунчик и Мышиный Король». Работает сложно, долго.

«Я тщательно напрягал все силы для работы, но ничего не выходило, кроме мерзости…» П. И. Чайковский. 3 апреля 1891 г.

Все потому, что во время работы над «Щелкунчиком» Чайковский узнает о смерти своей младшей сестры. Так в этой музыке появится много трагических мотивов.

Сама премьера была, если говорить языком современным, PR-компанией. Большой и, как стало ясно потом, очень удачной. Современным маркетологам есть, у кого поучиться.

Получается, что всё сложилось. Гениальная музыка Чайковского. Либретто Петипа. И мистика, заложенная Гофманом, в свой «Щелкунчик».

Когда до начала очередного предновогоднего «Щелкунчика» в Михайловском или Мариинском несколько минут, примы и премьеры усердно повторяют партии. Которые, казалось бы, за десятки сезонов, знают наизусть. Но «Щелкунчик» — ответственность особенная. Потому что Чайковский. Потому что Гофман. Премьер Мариинского Владимир Шкляров исполняет Щелкунчика-Принца более 20-ти лет! Такую роль в балете не каждому дадут.

И вот по театрам Петербурга дан третий звонок. «Щелкунчики» начинают свое шествие. Не только по сценам. Но даже и ледовым каткам. Сотни интерпретаций. Сотни вариаций. Чего только не было с «Щелкунчиком» за годы его сценической жизни! Они и правда все разные. Для наглядного воплощения этого тезиса мы выбрали одну сцену. «Щелкунчик» из игрушки превращается в Принца.

Гофман, увидев эти вариации, точно захотел бы добавить в них еще больше мистики. Еще больше таинства. Это попытался сделать Михаил Шемякин в своей версии «Щелкунчика» на Новой сцене Мариинского. Это, скорее, не балет, а сценическое действо под гениальную музыку Чайковского. Путешествие по коридорам сознания самого Гофмана.

Да, все в этом мире меняется. Но есть одна константа. Предновогодние дни, Петербург, марафон «Щелкунчиков».

Получается, если бы однажды Чайковскому государство не заказало балет, не было бы у нас сегодня еще одного символа Нового года. Наряду с «Иронией судьбы», оливье и селедкой под шубой. Наш «Щелкунчик». Волшебство и таинство. На века.