Донорство — это не просто медицинский термин. Это судьба, которая меняет жизнь людей и даёт им надежду. Репортаж Полины Ганичевой.
ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:
«Продолжаем выпуск. 20-го апреля в России отмечается Национальный день донора. Праздник учрежден в честь знаменательного события – в этот день в 1832 году петербургский акушер Андрей Вольф впервые в отечественной практике осуществил переливание крови. Это положило начало истории донорства в России.
В среднем в Петербурге в течение года более 50 тысяч человек безвозмездно сдают кровь. Это факт, который говорит о том, что в нашем городе много добрых и отзывчивых людей, готовых отдать свою кровь тем, кто нуждается в помощи. Эти люди достойны самой высокой благодарности. И они продолжают традиции ленинградцев, которые в годы блокады, ослабевшие от голода, сдавали кровь для раненых солдат. Об этом в день донора напомнил губернатор Александр Беглов.
И по традиции в этот день огромное количество людей пришли на станции переливания крови. Например, в Невской ратуше, где работает правительство города, развернули мобильный пункт сдачи крови. Многие сотрудники администрации и члены правительства Петербурга пришли сдавать кровь, тем самым подчеркнув, насколько это важная и благородная миссия».
БОРИС ПИОТРОВСКИЙ, вице-губернатор Санкт-Петербурга:
«По статистике, одна доза крови может спасти три жизни. Мне кажется, что петербуржцы — люди добрые. Заботятся друг о друге. Это доказано тем, что только в Петербурге 50 000 человек, которые постоянно сдают кровь. Кровь невозможно ничем заменить. Она всегда нужна».
ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:
«И давайте продолжим эту тему, но только чуть расширим её. Ведь слово «донор» произошло от латинского «donare», то есть дарить. И чаще всего они и дарят — дарят жизнь. Так, фонд помощи детям с онкологическими, гематологическими и иными тяжелыми заболеваниями «Подари жизнь» ведет регистр безвозмездных доноров крови, чтобы в критические моменты, когда срочно нужны компоненты крови, иметь координаты людей, готовых прийти на помощь. А ведь есть еще Федеральный регистр доноров костного мозга. В нем собраны данные о 112-ти тысячах доноров костного мозга. Для кого-то эти данные в буквальном смысле вопрос жизни или смерти. Итак. «Донор» — от слова «дарить». Почему донорство — это не просто медицинский термин, это судьба, которая меняет жизнь людей и даёт им надежду? Надежду на жизнь. Смотрите специальный репортаж Полины Ганичевой».
ПОЛИНА ГАНИЧЕВА, корреспондент:
«Один из самых темных и спорных вопросов медицины — трансплантация органов. Сегодня это вопрос закона, этики, денег. Мы все эти закрытые, казалось, темы объединили в простой и понятный вопрос: «как». Как механически, юридически и просто по-человечески смерть превращают в жизнь?»
По учебнику, есть 3 вида операций: плановая, срочная и экстренная. В больнице Святителя Луки есть ещё один отдельный уровень срочности. Пересадка почки.
ПОЛИНА ГАНИЧЕВА, корреспондент:
«Как только в коридорах этой больницы узнают: есть почка или есть донор — вся бригада моментально собирается здесь. Неважно, сколько часов или суток медики отработали. Ведь счет идёт на минуты. Как только медики пересекут порог операционной – уже на секунды».
У хирургов меньше 10 минут, чтобы извлечь и буквально «очистить» донорскую почку. В смежной операционной под наркозом уже лежит реципиент. Чтобы сшить орган с сосудами другого человека остаётся примерно 40 минут. Итого меньше часа, чтобы изменить жизни двух людей навсегда.
Главный врач больницы Сергей Попов, как и все трансплантологи, кажется непробиваемым — человеком из хирургической стали. Но во время пересадок даже он ещё удивляется как ребёнок и переживает, как родитель.
— Если бы мы «рассказывали» трансплантацию как историю, где бы там была кульминация?
СЕРГЕЙ ПОПОВ, главный врач клинической больницы Святителя Луки:
«Когда хирург видит, что орган начал фильтровать. Она становится бледного сине-серого цвета, пока в органе крови нет, она дряблая на ощупь. Как только поступает кровь, появляется тургор, то есть она становится более плотная, розовеет. Какое-то такое волшебное состояние. И это не эйфория — это другое. Может быть, радость».
Алексей был первым, кому в больнице сделали пересадку. Хроническая почечная недостаточность в 34 года. С таким диагнозом или пожизненный диализ, или трансплантация. Объясняет всё по пунктам, как будто желание выжить нужно доказать. Его маме Татьяне Николаевне ни один аргумент был не нужен. Она сама, когда узнала о диагнозе сына, всё решила. Будет пересадка.
Операцию сделали по квоте, материнская почка прижилась. У Татьяны Николаевны остались небольшие ограничения в еде и нагрузках, а Алексей смог вернуться к нормальной жизни. И два самых близких человека стали ещё ближе.
Это Яна. Она занимается спортом, путешествует и не пропускает ни одной встречи выпускников центра Алмазова. «Выпускники» — это все те, кому в один год пересадили сердце. 10 лет назад Яна просто подхватила вирус — иммунитет вдруг дал сбой и начал атаковать собственный организм. Сердце не выдержало. Тогда эта улыбчивая девушка выглядела вот так. Кровь за неё без остановки качал аппарат. Через несколько месяцев ей сообщили: есть сердце. Готовьтесь к пересадке.
Это пример, говоря языком юристов, трупной трансплантации. Это законно. В России действует презумпция согласия на использование органов, объясняет медицинский юрист Наталья Патрушева.
НАТАЛЬЯ ПАТРУШЕВА, медицинский юрист:
«В РФ каждый человек по умолчанию даёт согласие на изъятие органа после смерти. Если он не выразил при жизни иную волю, если он не выразил несогласие».
В больнице у пациента констатируют смерть мозга — анализы показывают, что его кровоснабжение остановлено, а это точка невозврата. Больного не спасти. Тогда, если пациент при жизни не был против, здоровые органы могут забрать.
О том, что даже после смерти человек может помогать, в Ленинграде точно знали ещё в начале прошлого века. В архиве научно-технической документации Санкт-Петербурга хранится исследование группы учёных НИИ переливания крови. В документе описаны случаи переливания пациентам трупной крови через несколько часов после смерти донора.
Правда, потом переливание трупной крови признали нерациональным — добровольное донорство оказалось проще и безопаснее. Но эти эксперименты окончательно подтвердили, что смерть — это не точка, не результат, а процесс.
Со взрослыми 4-летний Женя Бажин ладит лучше, чем с детьми. Он просто никогда не ходил в садик. Когда Жене был месяц, его родителям назвали диагноз: лейкоз. Единственный шанс — трансплантация костного мозга. В российском регистре нашли донора. Родителям сообщили только пол и возраст.
Это этика трансплантации. До пересадки и ещё 2 года после — самые тяжёлые: донор и реципиент не знают друг о друге почти ничего.
Марина — это тот самый донор, который спас Жене жизнь. Совершенно чужая девушка из Читы, у которой два своих ребёнка. В регистре доноров её кровь совпала с кровью мальчика по всем показателям. Пересадка помогла. Женя уже делает прививки и обязательно пойдёт в садик. После трансплантации у него поменялась группа крови — теперь у них с Мариной она одна на двоих. Две чужие семьи, два разных человека ещё до своего знакомства стали друг другу самыми близкими людьми. Звучит как чудо. И в этом чуде и есть смысл донорства. Когда не могут помочь ни техника, ни препараты, ни даже врачи, спасти может другой человек, о существовании которого мы даже не догадываемся. Но которым мы сами можем стать. И это уже не чудо, а решение. Решение спасти чью-то жизнь.
