Как городские скульптуры перенесли холода и как их готовили к лету — в репортаже Натальи Медведева.

ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:

«А теперь городская хроника. На этой неделе началась грандиозная процедура, связанная с промывкой, именно так говорят специалисты, памятников Петербурга. Почему грандиозная? Потому что памятников в Петербурге более 8 тысяч. Целый городок, можно сказать.

Эта процедура уравнивает все исторические эпохи и персонажи. Моют и царей, и императоров, и Ленина, и Горького, и Пушкина, и бесчисленных героев древнегреческих мифов. Увлекательнейшее занятие, которое можно обозначить для всех наших памятников одной известной фразой — пошли все в баню!

На самом деле, это не просто промывка памятников водой. Это сложнейшая процедура. Можно сказать, целое искусство, в котором надо учитывать всё: и химический состав раствора, и материал памятника, и температуру окружающего воздуха, и место установки, и даже скульптурные особенности форм этого памятника — где какой изгиб, залом или углубление. Но именно от этого во многом зависит, какими мы увидим после долгой зимы наши петербургские памятники. Наталья Медведева продолжит тему». 

Памятники Петербурга. Их почти 8,5 тысяч. Это, по сути, население небольшого города. А его мраморные и бронзовые жители каждый год ждут тепла не меньше, чем петербуржцы.

Площадь Искусств. Памятник Пушкину. С такого ракурса и таким грязным его еще никто не видел.  Этой весной поэт первый в графике банных процедур для скульптур. Такой душ для памятников, (языком специалистов — профилактический уход) — негласная примета петербургской весны. Неделю назад Пушкин купался в пене.

А начинается все с тщательного обследования. Аккуратно, лезвием реставраторы снимают с бронзового памятника Горькому тончайший слой патины.

Патина — своего рода  пленка на бронзе. Защищает памятник от осадков. Но со временем, в условиях капризной петербургской погоды, — перерождается. И становится вредной для скульптуры.

НАДЕЖДА ЕФРЕМОВА, старший научный сотрудник государственного Музея городской скульптуры:

«Перерождается, потому что испытывает негативные воздействия окружающей среды. Голубиного помета, который задерживается  в складках на поверхности бронзы. Идет разложение. И все продукты распада съедают защитную пленку. И тогда разрушенияна бронзе идут вглубь металла. Порошок отвозят в лабораторию, чтобы проверить, как патина влияет на поверхность памятника».

Содержимое пакетика измельчают и в специальном приборе — рентгеновском дифрактометром — делают анализ проб патины.

НАТАЛЬЯ ПЛАТОНОВА, заместитель директора рентгенодифракционного центра СПбГУ:

«Рентгеновский луч от образца отражается на данном приборе. Эти отражения — это своеобразные отпечатки пальцев, как у человека. Каждого человека можно по отпечатку определить. А по набору дифракционных максимумов — количество минералов в образце».

Число минералов показывает диаграмма. В лаборатории ее расшифровывают и пишут заключение: советы реставраторам, патина — благо или вред?

ОЛЬГА ФРАНК-КАМЕНЕЦКАЯ, профессор кафедры кристаллографии института наук о земле СПбГУ, доктор геолого-минералогических наук:

«Если мы на памятнике видим хлориды, значит, что на поверхность памятника попала соляная кислота, и что коррозия пошла внутрь памятника. Если весной сразу после зимы исследовать памятник, следы хлоридов, малое количество присутствует, почти на всех памятника Петербурга. Их можно смыть».

Тем  временем, для Горького уже разводят мыльный раствор — бесщелочной, безопасный для бронзы. И натирают им памятник.

Переносимся на Московскую площадь. Здесь банный день у вождя мирового пролетариата. Внимательные зрители увидят скотч на постаменте. И нет, это не способ продлить ему жизнь. А мера предосторожности.

НАТАЛЬЯ МЕДВЕДЕВА, корреспондент:

«Эти трещины на постаменте были еще во время установки памятника — 22 апреля 1970-го. И с тех пор каждый раз, когда памятник моют, их заклеивают скотчем, чтобы в них не попала вода».

Такое количество воды — кубометр за два часа — может разрушить постамент. Трещины станут шире, а это прямая угроза камню. Капризная петербургская зима — со снегом и дождем — итак каждый год испытывает памятники. Они  покрываются коррозией, то есть ржавеют, трескаются, выцветают. Продлить им жизнь помогают петербургские реставраторы.

Увидеть, как снег и дождь сказываются на скульптурах, можно — по ангелам на Московских воротах. Впервые за 20 лет крылатых гениев спускают на землю. На реставрацию.

ЮРИЙ ЩЕДРОВ, генеральный директор реставрационной мастерской:

«Мы видим результаты коррозии или времени. Вот трещина здесь. На пальце есть трещина. Туда попадала вода. За щитом, если можете показать».

И это — трещины на медной скульптуре. Мрамору в нашем климате еще сложнее.

Некрополь мастеров искусств. Здесь статуи зимуют в специальных деревянных футлярах. Пришло время их снимать. Эти панели зимой защищают мраморный памятник Римскому-Корсакову от петербургской сырости и холодного ветра. В тепле, с приходом весны, под ними даже появляются жучки. Проверим, так ли это на самом деле. С лупой залезаем на стремянку.

ДАРЬЯ ЗАЛЕШИНА, начальник отдела мемориальной скульптуры государственного Музея городской скульптуры:

«Вода попадает в поры мрамора. Замерзая,  расширяется и вызывает трещины. Ценный итальянский мрамор не жилец в нашем климате».

Статуи зимуют в коробах еще с Петровских времен. В 1826-м скульптор Василий Демут-Малиновский придумал деревянные футляры для мраморных статуй  летнего сада. Многие ленинградцы помнят их в таком виде зимой. А летом — прогулки по аллеям вдоль этих скульптур.

НАТАЛЬЯ МЕДВЕДЕВА, корреспондент:

«Сегодня летний сад закрыт на просушку. Скульптуры постепенно достают их из деревянных футляров. Только под ними не те самые фигуры, которые помнит каждый ленинградец, а их копии».

Оригинальные скульптуры нашли уют и комфорт в тишине залов Михайловского замка.

Такая весенняя распаковка уже превратилась в особенный ритуал, который говорит: в Петербург пришла весна. Скульптуры Летнего сада освободятся от коробов уже через неделю. А вот банные дни для большинства памятников еще впереди. Писатели уже встали в очередь.

Петербург — самый северный город-миллионник. Поэтому зима для нас — это не просто время года. Это целая эпоха. Каждый год она испытывает на прочность весь город. А потому сейчас и мы, и памятники можем с облегчением сказать: «Перезимовали».