Интервью «Пульс города».

Юрий Зинчук: «Эдвард Станиславович, ваше выступление, ваш концерт называется «Весь мир театр». Знаменитая цитата из Шекспира. А кто режиссёр в этом театре?

Эдвард Радзинский, писатель: «Я же драматург. И у меня было 9 пьес в Москве одновременно. После Перестройки, когда всё разрешили. Но в этот момент произошла такая история, возможно, была беда для меня, а может, нет. Перестройка — и открылись архивы. Я же кончил историко-архивный. И я помнил про такой желобок на полу. Это был след кресла великого нашего историка Соловьёва. То есть он приходил и подвигал кресло. И так он каждый день приходил, каждый день там сидел. Кресло выбило желобки в полу! Я понял, что только так придётся жить. И с театром как бы покончено. Но придя туда, я понял, что с театром не только не покончено. Что начинается мой театр, наконец-то. Когда я не могу говорить: "Ой, меня не так поставили, не так сыграли". А это можно рассказывать, потому что нет ничего величественнее и грандиознее, чем крушение русской Атлантиды — русская революция. Когда я сам, я выхожу… И главное — какие персонажи! С кем я разговариваю! Люди, которые на Олимпе. Там, среди молний истории, куда недоступен вход для смертного. Они действительно боги».

Оратор римский говорил
Средь бурь гражданских и тревоги:
«Я поздно встал — и на дороге
Застигнут ночью Рима был !»
Так! но, прощаясь с римской славой,
С капитолийской высоты,
Во всем величье видел ты
Закат звезды ее кровавой!

И вот я вижу во всём величии закат этой русской империи, который безумно красив и страшно кровав, когда заканчивается.

— Я понял. Есть мир Радзинского, и весь мир театр, продолжая за Шекспиром. И режиссёром в театре Радзинский. А что хочет сказать этот режиссёр своим зрителям?

— Великая империя в три дня не рухнет. Она с ужасающей быстротой  не только рухнула в три дня, но потом эти люди, которые вчера ходили и молились за веру, царя и отечество, и перечисляли всех членов царской семьи — вдруг вся страна хочет истребить династию. Это же фантастика!

— В одном из ваших интервью услышал такую фразу: глас народа он как ветер, он очень переменчив.

— Да.

— Vox populi vox Dei. Глас народа — глас божий.

— Нет. Глас народа — глас божий. И одновременно глас народа и Христа распял. Поэтому мой главный совет — слушайте глас народа. Но слушайтесь только гласа истории! И если этот глас вопреки гласу народа, умейте выстоять. И это самое главное и самое сложное.

— Как вы думаете, если бы тогда глас народа был бы услышан, судьба у России была бы другой?

— Если бы поняли и продолжили путь Александра II… Александр III, который был необычайно умный человек, но он был страшного ума. Это бывает такое. «Держать, не пущать». Он невероятно презирал людей. Как мудро говорил Бердяев, его можно сравнить по презрению к людям только с Лениным.

— Если бы они его поняли, если бы они его услышали?

— Конечно, история была бы другая. Этой крови не было бы. Россия азиатская, но она европейская. И эти глядящие в разные стороны орлы… Нельзя всё время в одну сторону с одним орлом. Вы должны помнить, что у вас второй, который глядит второй, который глядит в другую сторону. И величие политика это выполнять. Хитрая Екатерина это делала. Но у неё было удивительное преимущество. Она была человеком со стороны. Она была немка, которая поняла, что она должна быть большей матушкой, чем все царицы вместе взятые.

— Я читал в одной из ваших книг, что свобода для русского народа равнозначна анархии.

—  Только не очень развитые страны развиваются через революции. Это не моя фраза. Развитые страны имеют оппозицию, которая неконструктивна, но мудра. Она следит за властью и избавляет её от застоя. Потому что власть, когда очень сильная вертикаль, уже сильнее быть не может, начинает в этой вертикали спать. Это закон.

— Президент Путин подписал указ о праздновании 300-летия Петра I. Так как наш телеканал называется «Санкт-Петербург», очень интересно ваше мнение: роль Петра и Петербурга в истории. Какая наша миссия?

— Огромная, гигантская, сумасшедшая роль. Хотя Пётр был сложным западником. На западе его интересовала не система, не свобода городов. Его интересовала технология. Есть легендарная фраза Петра, что мы поучимся лет 20-30 и повернёмся к ним спиной. Он сказал не спиной, а другой частью тела. Пётр сделал гигантский шаг. Тот, который мог сделать только он, только самодержец беспощадный. Поэтому там не было взлёта философии, литературы. Там была перемена жесточайшим, чудовищным путём, может быть, ему судья не я, а Господь, но он рванул, и после него прошлое стало невозможным. И в этом его величие огромное. И этот город фантастический. Можно кричать про болота, но этот город небывалой красоты. И с ним ничего не сделаешь. Потому что с этими прямыми проспектами действительно город необычайной красоты…

— Риторический вопрос, который поставил классик, но всё таки. Вы как для себя, буквально одним предложением, «Куда ты всё-таки несёшься, тройка Русь?»

— Вы знаете, я всё время пытаюсь объяснить, что всякий, кто отвечает на этот вопрос, вызывает у меня одну реакцию — я стараюсь не смеяться ему в лицо. Я себе изменю, если начну предсказывать её путь.