Тысячи восковых цилиндров и пленок, которые хранятся в Пушкинском доме, требуют срочной оцифровки. Институту не хватает техники и специалистов. Подробности в материале Евгения Старова.
Таких текстов не услышишь больше нигде. Уникальные свадебные напевы жителей деревень Сланцевского района Ленинградской области. Десятки песен передавались из поколения в поколение веками. Однако Евгения Беляевская, посвятившая всю жизнь сохранению культурных традиций, не скрывает, что сегодня ее коллектив поет все же по-другому.
Евгения Беляевская,руководитель этнографической мастерской «Манефа»: «Чтобы новые поколения пели ту же самую песню — этого не будет. Она, конечно, видоизменяется. Новое в голосе, слова даже новые вплетаются, мы меняем. Это же народная поэзия».
Полностью исторически достоверное изложение песни, былины или стиха, уникального для определенного периода и географии, сейчас можно найти, пожалуй, только в одном месте. Признанный ЮНЕСКО, третий по важности и крупности фонограммархив в мире находится в Петербурге, в Пушкинском доме.
Юрий Марченко,старший научный сотрудник ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом): «По содержанию тут, конечно, многонациональное собрание – около 100 народов и народностей представлены. Больше 7000 восковых цилиндров, больше 10000 плёнок».
Этому уникальному звуковому аппарату более ста лет. Удивительно – фонограф Эдисона не только исправно функционирует, но и до сих пор применяется в работе лаборатории звукозаписи и звукореставрации Пушкинского Дома.
Сейчас звучит запись 1892 года. Романс «Колыбельная в бурю». И играет ее сам автор — Петр Ильич Чайковский. Поет его подруга – именитая оперная дива Елизавета Лавровская.
Евгений Старов,корреспондент: «Фонографы применяли и для записи, и для воспроизведения звука. Носителями информации служили вот такие восковые цилиндры. Одного хватало примерно на три минуты звукозаписи».
Цилиндры — старейшие звуковые носители в истории. Как флешку сегодня, их использовали для записи, перезаписи и хранения. Звук, конечно, был невысокого качества. И оцифровка этой информации в современные форматы — кропотливый труд.
Александр Осипов работает звукоинженером лаборатории Института русской литературы с 70-х. В советское время входил в состав научных экспедиционных групп, записывающих «этноматериал». Тогда был организован специальный «отдел фольклора народов СССР». Это был важный научный процесс государственного уровня – изучение культурного наследия и его сохранение для будущих поколений.
Александр Осипов,инженер ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом): «Повезло инженерам, которые тут работали. Поскольку у нас была хорошая техника, нас приглашали со всего Советского Союза. Мы работал в Якутии, Калмыкии, Бурятии. Мы работали как техники, и все оригиналы записей у нас».
Евгений Старов,корреспондент: «Эта пленка с завода Шостка — она была хорошего качества. А вот продукция завода Тасма — уже не очень. Пленка 60-х годов может хранить информацию лучше, чем пленка 70-х. Нюансов здесь много. Еще лучше пленки, как это ни странно, сохраняться могут восковые цилиндры — они с годами только крепче. Но в период блокады архив прятали в подвалах, на цилиндрах завелась плесень. Информацию срочно переносили на магнитофонные ленты. А сегодня спасением данных с пленки может стать только оцифровка».
Оцифровка и реставрация звука — это целая наука. Но постигают ее не только научные сотрудники, собиратели и фольклористы, но и огромное количество любителей. В Петербурге аудиоколлекционеры – это вообще отдельный пласт интеллигенции.
Один из редчайших дисков в коллекции Виталия 89 года — малоизвестный альбом группы «Аквариум» – «Феодализм». Его оцифровали со старых катушек, плюс отреставрировали звук. И вот мы слышим почти потерянные музыку и тексты Гребенщикова.
Виталий Базыринзвукорежиссер-любитель: «Этой музыке — 30-40 лет. И сейчас это вряд ли может считаться какой-то глобальной историей или классикой, но через 100 лет! Это будет именно тот звук и тот вкус времени конца 20 века».
Получается, у каждой эпохи свои звуки, а у звуков свои хранители. И будь-то романс конца 19 столетия, народные песнопения, веками передающиеся из уст в уста в деревнях, или баллады периода становления уникальной рок-культуры. Найдется тот, кто постарается уберечь аудио-свидетельства.
В профессиональные студии хранители и собиратели обращаются в поисках качества. Здесь есть все необходимые ресурсы, чтобы записать, переписать и, при необходимости, спасти звук.
Сергей Наветный,совладелец студии, звукорежиссёр: «Обращался молодой человек, который занимается восстановлением наследия Эдуарда Артемьева. И он здесь на «Ленфильме» раздобыл какие-то записи, которых у них в каталоге не было. И мы здесь ему помогали что-то отреставрировать. Мы понимаем технологию. Понимаем процесс реставрации, что можно сделать со звуком в реставрационном плане».
Вид современной звуковой аппаратной напоминает рубку космического корабля. От количества тумблеров, дорожек, эквалайзеров, различных регуляторов разбегаются глаза. Все по последнему слову техники. На этом фоне лаборатория Пушкинского дома — это, в буквальном смысле, прошлый век.
Помимо техники, Пушкинскому дому не хватает и специалистов для оцифровки и реставрации звуковых записей. То есть сотрудникам, которые посвятили своей работе десятилетия, просто некому передать опыт. Все эти проблемы — следствие недостатка денег.
Светлана Никонова,заместитель директора ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом) по развитию научно-фондовых подразделений: выделяется на научную работу. Фондовая работа там не предусмотрена. И, соответственно, если мы будем тратить на оборудование, необходимые вещи для создания хорошего хранилища, то это будет нецелевое использование средств».
Все что остается делать — это добиваться грантов, искать спонсоров, организовывать сбор средств в рамках мероприятий. Все ради цифровой реконструкции аналогового хранилища.
Евгений Старов,корреспондент: «Цифровую копию этой записи желающие уже могут получить в пользование. Для исследований, докладов, публикаций и даже художественных фильмов. Но в архиве остаются не оцифрованными еще тысячи часов. А это тысячи часов работы».
Учитывая, что время играет здесь против специалистов, процесс нужно ускорить в разы. Все, чего нет сегодня в цифре, обречено на исчезновение. Это своего рода закон сохранения информации в 21-м веке. Поэтому звукозаписи как документальные свидетельства и артефакты истории и культуры просто необходимо синхронизировать с реальностью. Оцифровать эту часть памяти, сохранив ее неискаженной навсегда. Иначе она просто рассыплется, как старая плёнка.
