Блокадному Ленинграду посвящается. Вторая половина января в нашем городе уже, наверное, навсегда будет с памятью о блокаде. Год от года память горестных дней крепнет, превращаясь уже в традицию, по числу, масштабу и продолжительности мероприятий не имеющую аналогов за рубежом. Тон задают официальные мероприятия.
При таком потоке говорить о блокаде становится все сложнее. Все сложнее представлять ее свидетельства и факты. Здесь есть яркие примеры. Скажем, на основе дневников блокадного художника пару лет назад Яна Тумина сделала спектакль «Гекатомба», словами Ахматовой: «мрачный карнавал палой листвы». В нем актеры на поролоновых куклах демонстрировали залу физиологию предельного истощения.
Другого, также погибшего в блокаду художника вспоминают сегодня в Союзе художников. Центром экспозиции, посвященной подвигу ленинградцев, стали акварели Евгения Белухи, написанные в трагические дни. Их, а также работы его коллег, переживших блокаду, инсталляции и картины молодых художников изучала Анна Орловская.
Блокада Ленинграда. Каждый раз мы не можем подобрать выражения, способные передать суть тех страшных испытаний. Похоже, и нет таких слов в русском языке. Тогда в дело вступает масло, краски и кисть. Выставка «Блокадному Ленинграду посвящается» – ежегодная традиция длиной более 70 лет. Ее куратор – художник Всеволод Петров-Маслаков, в осажденном городе он пробыл все 900 дней.
ВСЕВОЛОД ПЕТРОВ-МАСЛАКОВ,председатель советаветеранов-блокадников Санкт-Петербургского Союза художников, народный художник РФ: «Я очень хотел попасть на фронт, но так случилось, что мама не разрешила. Чисто случайно я оказался на этой выставке в 1942-м, но она была другой, скорее патриотического характера, плакаты. Она символизировала мужество и жизнь. Мы считаем, что это память, которую нужно поддерживать, такая акция благородная. Не знаю, могла бы какая-нибудь из стран-победительниц похвастаться даже вот такой скромной выставкой».
Найти полотна очевидцев осады нетрудно. Вот они – маячки прошлого салатного цвета. Блокадная лента висит и у полотен художника Игоря Суворова в память о тех днях, когда обрушившиеся вражеские атаки, смерть и голод сплотили ленинградцев.
ВСЕВОЛОД ПЕТРОВ-МАСЛАКОВ,председатель совета ветеранов-блокадников Санкт-Петербургского Союза художников, народный художник РФ: «Это у Фонтанки, сюда попала бомба, где Дом журналистов. Через несколько дней его замаскировали, закрыли щитами. Я видел, как это было разрушено».
Многие работы являются осмыслением уже пережитого. Но каково это: творить, находясь под артобстрелом? Эти уникальные акварели практически забытого художника Евгения Белухи – свидетели тех страшных дней.
ВЛАДИМИР ВАСИЛЬЕВ,искусствовед: «Представляете: начинается война, выпускник Академии художеств становится военным художником и погибает в своей мастерской. Мы собрали специальный бункер. В этом бункере есть бойницы, и если человек заглядывает в них, то видит специально освещенную работу Белухи, на которой изображен наш город под обстрелом, таким, как он был тогда».
А за бункером плывут расколовшиеся льдины. Зима 1941–1942 годов оставила страшный след в творчестве художников и стала самой трагической в истории Ленинграда.
АННА ОРЛОВСКАЯ,корреспондент: «Воду жители блокадного города стали добывать из Невы, с трудом раскалывая толстый лед. Художник Александр Гордин, блокадный ребенок, спустя время смог удивительно проникновенно в металле воплотить образ женщины, с трудом везущей сани по замерзшей реке».
С воспоминаниями очевидцев соседствуют работы молодых мастеров. Интересно, что последние угадываются сразу. Они более глобальные и острые, как, например, работа художника Фрола Иванова.
АЛЕКСАНДР НЕМАКИН,член правления Санкт-Петербургского Союза художников: «Это и омовение, и очищение, и ангел в образе женщины – все это в символическом образе. У молодых художников есть тенденция к более острому пластическому языку. И это сразу видно. Но это и цепляет. Молодое поколение иначе оценивает, и дай Бог, чтобы это было».
Букет ли полевых цветов, пулеметный расчет или девочка, разглядывающая победный салют, есть то, что объединяет полотна художников всех поколений. В каждом образе закодировано чудо — вырванная у смерти жизнь.
