Фальшивые ноты одна за другой прозвучали на двух петербургских сценах. С разницей в пару дней герои современной французской пьесы впервые оказались в театре Ленсовета и на сцене БДТ, где гастролирует Театр имени Вахтангова.

Организаторы говорят, что это совпадение. Удачное хотя бы тем, что дало возможность пригласить на премьеры драматурга. Но скорее чувствуется тенденция последних дней, когда к постановке вдруг возникает ажиотажный интерес. Так было в прошлом году с «Человеком из Подольска». Три раза подряд только у нас!

Но вот европейская пьеса о подспудных проблемах их исторической памяти о войне. Все просто.

Эта пьеса – дуэт двух солидных мужчин солидного возраста. Жанр дает прекрасные возможности прославленным мастерам, и зрители идут на имена актеров. В театре Вахтангова Алексей Гуськов и Геннадий Хазанов, народные артисты и лауреаты Государственной премии. В постановке Римаса Туминаса вся фальшь остается на земле, музыка же поднимается на недосягаемую высоту.

Фальшиво? Да не то слово! Такой же вот скрипач вызвал у пушкинского Моцарта смех, но возмущение Сальери: нет, мне не смешно. Вот и здесь не смешно. Настолько, что скрипача пожалуй можно и нужно пристрелить! Так и поступил этот прославленный дирижер. Когда-то, в далекой юности выполнил приказ отца, коменданта Аушвица. И теперь, годы спустя, собирается поступить уже с ним его посетитель, сын того убитого за фальшивую ноту скрипача. Бомба времени уже рванула, и двое совместно обсуждают преступления и музыку. Висит в воздухе вопрос: что могут знать злодеи о прекрасном?

Сыновья европейских отцов сжимали свои жизни в две пружины. Один — чтобы каждый день помнить, другой — чтобы забыть. Популярная в Евросоюзе пьеса намекает, что пора бы дать выход этому напряжению. Десятилетия преследования и чувство вины неизбежно наделяют преступников атрибутами жертвы. Те же, кто посвящает свою жизнь возмездию, так или иначе примеряют одежды палачей. 

Весь ХХ век забросал примерами совместности гения и злодейства. Сегодня мы начинаем подмечать другое подзабытое: насколько часто гениальность становится оправданием будничных злодейств. Как я могу быть плох, если так тонко чувствую Моцарта? Да вот так обойтись с одним Сальери – маленькая трагедия. Но со всеми тысячами – это статистика! Упрек можно адресовать элитам, но тихий укор Римаса Туминаса обращен неизмеримо выше. Туда, где льется небесная музыка сфер.

Постановщик исключил драматическую развязку – нет ни драк, ни попыток самоубийств. Поговорили и ушли – не так, как мечтал Достоевский: под руку с палачом своего ребенка, но вместе они жертвы. Безликие как лагерные номера-айнштюки. Маленькие нотки расставлены так, чтобы прозвучать в нужное время как надо: длительно и громко. Нам кажется, что в жизни все должно быть ясно, как простая гамма, где несчастье – это фальшь. Но тот, кто создал Моцарта и остальных всех нас, думает иначе.

Созвучия режут слух, порой до слез. А то, что звуки сами ищут место на нотном стане – не фальшь. А чья-то маленькая музыкальная шутка.