Интервью «Пульс города» с историком, доктором исторических наук Никитой Ломагиным.

Юрий Зинчук, ведущий: «Ну и в заключение мы вернёмся опять к теме — блокада в сухих строчках документов. Потому что ещё раз повторю — нет ничего правдивее и, значит, страшнее документа. Он лишён эмоций, вымысла и образов. Это документ.

Недавно вышла в тираж вот эта книга. Называется она — "В тисках голода". Её автор — доктор исторических наук, известнейший историк блокады Никита Андреевич Ломагин. Причём мама у Никиты Андреевича ребёнком пережила блокаду. Ей он и посвятил эту книгу. Давайте поговорим с автором этого уникального издания, раскрывающего многие тайны в истории ленинградской блокады».

— Вас по-человечески, когда вы изучали эти секретные документы Вермахта, что больше всего пронзило? Что больше всего поразило?

Никита Ломагин, доктор исторических наук, автор книги «В тисках голода»: «Чем больше я изучаю историю войны, тем больше я понимаю, как тяжело было их победить. Насколько квалифицированными были наши противники. Это были профессионалы чрезвычайно высокого класса, которые имели и колоссальный опыт проведения пропагандистской работы, разведывательной работы. Ленинград был первым городом, который им не удалось взять, хотя изначально, мы знаем по плану Барбаросса, Ленинград был первой целью. Раньше, чем Москва. Собирались этот город взять самое позднее – к концу июля. Эта продолжительная борьба и то, что немцы потеряли треть всего унтер-офицерского состава, наступая на Ленинград, вынудило Гитлера изменить свои планы. И, конечно же, то решение, которое он принял, блокировать город, не брать, максимально сузить кольцо вокруг Ленинграда и вместе с финнами задушить его в тисках голода».

— Я процитирую: «Для того, чтобы избежать больших потерь в живой силе при решении задач по максимально быстрому уничтожению города, запрещается наступать на город силами пехоты. После подавления сил ПВО, истребительной авиации противника, подлежат разрушению водопровод, склады, электростанции. Любая попытка населения выйти из кольца окружения должна пресекаться. При необходимости — с применением оружия. Всё остальное довершит голод».

— Проблема-то в чём состоит? Когда мы говорим об ответственности за эти преступления, раньше в немецкой историографии всегда говорилось о том, что это Гитлер принял решение, узкая группа военных, а обычные солдаты ничего не знали. Эти приказы, которые вы читаете, о том, что любая попытка выхода населения из города должна сначала пресекаться предупредительным огнём, а затем огнём на поражение, этот приказ зачитывался перед строем. С этим приказом были ознакомлены все. По большому счёту, о судьбе Ленинграда, о том, какая участь уготовлена ленинградцам, немецким солдатам, которые находились непосредственно у стен Ленинграда, было хорошо известно. Поэтому говорить о том, что кто-то знал, кто-то не знал, они знали, что они делают.

«Беженцев из Ораниенбаума и Петербурга надо останавливать огнём на дальней дистанции, поскольку вопрос об их питании не стоит. Вопрос только в том, где они умрут, а не вероятности этого».

— Они рассчитывали на то, что «Иван» в январе – феврале 1942 года прекратит своё сопротивление, а растаявший лёд Ладоги довершит дело, поскольку доставлять продовольствие в Ленинград будет невозможно, начнутся эпидемии.

«Город окружить плотным кольцом. По возможности обнести его электрическим проводом, который будет охраняться пулемётами. Недостатки. Из почти 3-х миллионов жителей в короткий промежуток времени самые слабые умрут от голода. При этом, существует угроза эпидемий, которые могут перекинуться на наши войска».

— Некоторые документы я добавил в последнее издание. После известной передачи на «Дожде». Много людей, которые незнакомы с ситуацией, они думали, что были какие-то альтернативы. У нас сейчас эти документы есть, они показывают, что альтернативы борьбе не было.

«Зима довершит участь оставшихся защитников города. И когда весной мы войдём в город, если финны не сделают этого раньше, то Петербург сравняем с землёй и передадим территории финнам, которые проведут границу по реке Нева»

— Поразительным является то, что ленинградское руководство и в целом командование фронтом, они достаточно быстро поняли сущность немецких планов. И если мы почитаем газету «Ленинградская правда», с середины сентября 1941 года, то в редакционных статьях, что чрезвычайно необычно для советского цензурного времени, как раз шли обсуждения, а какова судьба города будет под немцами? Две хозяйки «полемизируют» друг с другом. Одна говорит о том, что давайте сделаем город открытым, как Париж, для того, чтобы сохранить здания, жизнь и так далее. Но совершенно стало ясно в сентябре, особенно в октябре, в чём состоит стратегия. Проблема-то в чём состоит? Немцы для себя решили: ленинградцам, женщинам адресовали листовки, в которых говорилось совершенно другое. Мы боремся с большевизмом, мы пришли вас освобождать, вы должны обращаться к своим мужьям, которые на фронте, чтобы они прекращали сопротивление. То есть, в принципе, немцы очень активно здесь на ленинградском направлении работали, стараясь подорвать моральный дух ленинградцев. Стараясь вызвать какой-то внутренний протест.

— Мы затронули очень важную тему. Давайте ещё раз чётко обозначим, насколько это было возможно или невозможно сдать? Что бы вы мне ответили?

— Ответ-то он очевидный. Как раз немецкие документы об их планах. Причем, не один документ, а целая совокупность последовательная. То есть они обсуждали, что будет, а если русские попросят? Что делать? Всё равно не принимать капитуляции. То есть в течение всего времени обсуждения этого вопроса с 20-х чисел августа и вплоть до начала 1942 года однозначный ответ — капитуляция невозможна. Для немцев это неприемлемый вариант.

Готовились к худшему. И в Ленинград прибыл Меркулов — нарком госбезопасности, который вместе с ленинградским руководством готовил план мероприятий на случай вынужденного оставления города. То есть действительно все объекты инфраструктуры готовили к выведению из строя. Готовились затопить балтийский флот с тем, чтобы он не оказался в руках немцев. Основной источник информации — это перебежчики и пленные. Я просто дам цифры: конец ноября — 4,5 тыс. человек перешли на сторону немцев на Ленинградском фронте. Плюс трофейные материалы, очень эффективная служба радиоперехвата.

— Письмо с фронта. Пишет немецкий офицер своей супруге. «Дорогая моя Ленекен! Ты как-то хотела узнать, как нас здесь кормят. Ну вот. Так хорошо, как вы на родине не живёте. Каждый день 50 граммов масла, 120 граммов колбасы. На обед 125 граммов мяса, шоколад, сигареты, консервированные фрукты и другая вкуснятина. Здесь никто не голодает. Тебе и моим деткам от души сердечный привет. Скоро победим Ивана. С любовью, твой Гейнер». После этого письма я хочу задать один вопрос. А почему мы выстояли? Вы как историк, проанализировав эту груду документов, ответьте мне — почему Ленинград выстоял? Всё против нас! Всё!

— Потому что мы боролись. Мы понимали, что единственный способ выжить — это продолжать борьбу. Если брать общий знаменатель, зачем воевали? Они воевали за свою семью, за своих детей. Люди находили разные мотивации. Чувствовали люди несправедливость? Да, чувствовали. И иерархия потребления была. Кто-то получал больше, кто-то меньше. Всё это было. Но всё-таки общим знаменателем этой ленинградской эпопеи было желание выстоять и победить.

— Сейчас, спустя 75 лет, какой главный исторический урок, чему нас эта блокада, величайший подвиг, величайший ужас, через который мы прошли — чему нас должен научить?

— Я думаю, основной смысл — война недопустима. Те политики, которые прошли через войну, которые возглавляли свои страны в 60-70-е, они были чрезвычайно осторожными. Те политики, которые находятся у власти сейчас, они не знают, они играют во все эти вещи. Сейчас, когда процесс урбанизации происходит стремительно, когда основная часть развитого мира живёт в городах, любая война может привести к катастрофе. Наша задача состоит в том, чтобы никоим образом этой войны не допустить. Если говорить о нас, ленинградцах, то блокада – это часть нашей идентичности. Это часть нашего мировосприятия. Нас победить нельзя.