Интервью с профессором СПбГУ, доктором психологических наук Людмилой Почебут.

Юрий Зинчук: «Людмила Георгиевна, хочу сверить свои ощущения, свои эмоции с вашими. Когда я в понедельник утром прочитал эту новость, я, который знает, что такое блокада через поколение, моя первая реакция была — этого не может быть! Вы, когда узнали, была такая реакция?

Людмила Почебут, профессор СПбГУ, доктор психологических наук: «Конечно, это очень больно. Это паразитический акт против нашей культуры, против нашей исторической памяти.

— Я подготовил фотографию. Это с камер наружного наблюдения. Лицо в маске. Капюшон.

— Человек готовился, это видно.

— Судя по всему, молодой человек.

— Да, молодой парень. С такой манерой: я нагадил и пошёл.

— То есть, есть такой момент удовлетворения от того, что он совершил?

— Да, это видно по фигуре, можно прочитать по его невербальному поведению.

— Это психологический фактор? Может действительно какие-то отклонения в психике у этого человека?

— Конечно. Есть люди, которые предрасположены к такому девиантному поведению.

— Хорошо, давайте попробуем с точки зрения социальной психологии разобрать эту ситуацию. Допустим, есть общество. Это мы. Есть наша память. Есть подонок, который отрывается от общества, от социума, совершает этот гнусный акт вандализма. Что он хочет сказать нам?

— Любой террористический акт – это потребность вызвать панику в обществе. Резонанс. При этом, он, видимо, получает очень большое наслаждение от того, что сделал.

— Опишите мне психологический портрет этого персонажа.

— Трусость, подлость, наглость, коварство. Видимо, он не состоялся в жизни. Может быть, нет образования, нет профессии, нет работы.

— Я думаю, здесь мы уже должны говорить не просто об акте вандализма, а, как вы говорите, экстремизме и духовном терроризме. Интернет в этом плане какую роль может играть?

— Открытое информационное пространство. Конечно, и мы сейчас живём в этом мире. Это информационная революция.

— Есть такое мнение: зачем вы об этом рассказываете? Чем меньше вы об этом рассказываете, тем меньше это обсуждают, тем меньше резонанс. И тем меньше вы даёте этому подонку право сказать «О, я своей цели достиг!»

— Если мы будем замалчивать, значит, он нас запугал,  мы боимся, мы спрятались, свой окопчик вырыли, и там сидим.

— Давайте вернёмся ещё раз к этому персонажу. Итак, мы определили его характеристики психологические. Трусость, неустроенность, но в то же время, он хочет сказать: «Я вот такой! Знайте, это я сделал!» Это что? Это закомплексованность?

— Но он же не говорит «я это сделал». Он сделал это исподтишка, он скрывается.

— Но внутренне приятно ощущать?

— Внутренне да, но на самом деле, конечно, это трусость. Если мы не будем жить и работать на благо общества, то и общества у нас не будет.

— Как мы ему можем ответить?

— Начинать надо с семьи и со школы, формировать ответственность. Через дела. Не так, что учительница придёт и будет рассказывать. Она должна поручать ребёнку: ты за это отвечаешь.

— Ещё один элемент, который я хотел с вами обсудить. Когда мы посмотрели видео, мы обратили внимание, что по Невскому проспекту идёт огромное количество людей. Практически все проходят мимо. Что это значит?

— В психологии давно открыт эффект невмешивающегося свидетеля. Когда свидетель какого-либо происшествия, людей много, они перекладывают ответственность на других. Кто-нибудь его остановит. Но не я. И в большом городе этот эффект в максимальной степени проявляется.

— А что делать? Равнодушие как ржа разрушает наше общество изнутри.

— Это равнодушие, зафиксировано в психологических исследованиях, эффект «моя хата скраю». У нас в начале 2000-х была государственная программа «толерантность». Нас учили быть толерантными, с уважением относиться к другим людям. Сейчас я пришла к выводу, что надо уметь отстаивать свои права. Толерантность – это ты сдаёшься. Это слабость. Надо быть способным, уметь защищать свои права, при том, что мы уважаем других, мы принимаем их культуру, но мы можем защищать себя.