Драгоценности, совсем не в буддийском, самом материальном их аспекте — были топовой темой околокультурных обсуждений этой недели. Кража наполеоновских драгоценностей — дерзкая, грубая, зримая, — очень кинематографичная, стала на какое-то время новейшим символом Музея. И, если оставить в стороне серьезную составляющую этого преступления, оно стало событием, было воспринято как действо, вызвавшее волну комментариев. Как надо было охранять — вот так, и что теперь делать. Медиамагнат предложил выкупить экспонаты, тут же в масс-маркетах появились объявления об их продаже (от проверенных продавцов) — видно, что у нас тертые калачи… Веселье спадает, настораживающим представляется то, что инциденты — часты. Вот в Испании пропала картина Пикассо, месяц назад в Каире украли браслет Фараона Аменемопета. В общем «у посла — медальон, у Шпака — магнитофон», то там, то тут.
К слову, в начале этого месяца под эгидой ЮНЕСКО открылся целый музей, посвященный похищенным произведениям искусства. Портал, где, разумеется в цифровом виде, можно полюбоваться на то, что исчезло, и масштабы впечатляют. Зачем все это нужно — Интерпол надеется может кто-то что-то видел: примеры успешной обратной связи имеются. Обратная связь уже конструктивного творческого процесса — в нашей рубрике «Книга отзывов».
Спектакль «Мой друг Лапшин» в Александринском театре собрал неоднозначную критику. А в глазах зрителей остался ярким впечатлением — судя по отзывам.
