В числе юбилеев, о которых мы говорим и будем говорить, – 185-летие Петра Ильича Чайковского: композитора великого настолько, что все славословия в его адрес – как Пушкину – это лишнее.
В таких случаях обычно ищут какие-то детали биографии, рисующие нам не бронзовый памятник, но человека противоречивого, ранимого, забавного, живого. В этом ключе – известная странность: Чайковский боялся дирижировать. Вернее, боялся, что если будет делать это с экспрессией, то у него отвалится голова. Многие видели, как он дирижирует – в одной руке палочка, другой он придерживает подбородок. Множество неврозов, но любим мы его не за это. За что? Для нас, или вернее, Чайковского – как «национальной гордости великороссов» – любопытно узнать, что западная традиция считает его чем-то вроде «наш человек в России». Его творчество противопоставляют магистральному направлению тех лет – формированию мощного национального музыкального искусства, в авангарде которого стояли композиторы «Могучей кучки». В то время, как они внедряли русские традиции, народные корни в симфоническую музыку, Чайковский писал не столько о России, сколько о том, что творится в его душе.
