Как деревянный Петербург сохранился в каменных джунглях 21 века? И что нужно сделать, чтобы не потерять его безвозвратно? Репортаж Антона Цумана.
ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:
«И теперь от громадья планов давайте перейдём к теме, как в этом шуме строек и реализации новых проектов не забыть и не потерять тихие и уютные уголки нашего исторического Санкт-Петербурга. И давайте обратим внимание на деревянный Петербург. Мы часто видим среди каменных джунглей такие осколки прошлых эпох в виде стареньких деревянных домов. Как они смогли в буквальном смысле выжить в различных эпохах? Как нам сохранить их сегодня? Вот один из примеров.
Жилой дом, расположенный по адресу: наб. Обводного канала, дом 116, корпус 2, литера А, является выявленным объектом культурного наследия. Этот деревянный двухэтажный дом для служащих Варшавской дороги был построен во второй половине 19-го века. Потом из-за аварийности был расселён, несколько лет назад здесь случился пожар. В 2021 году здание на торгах было приобретено физическим лицом. В ноябре 2022 года КГИОП обратился в Ленинский районный суд Санкт-Петербурга с исковым заявлением, обязывающим собственника выполнить работы по сохранению Объекта.
И вот, недавно между КГИОП и собственником было достигнуто мировое соглашение, в соответствии с условиями которого собственник должен в течение 48-ми месяцев провести работы по сохранению здания. И мы обязательно будем следить за этим домиком на Обводном канале. Впрочем, как и за всеми другими. И будем рассказывать о них в наших эфирах.
Можно сказать, программа «Пульс города» берёт теперь информационное шефство над этими уникальными объектами нашего исторического наследия. И вот наш первый репортаж на эту тему. Антон Цуман расскажет подробнее».
Большая Пушкарская улица, где в самом конце 19 века, когда самая дорогая в столице империи земля — на Петроградской стороне — массово застраивалась доходными домами, появился двухэтажный особняк семьи Добберт. С одной стороны, наружной, он напоминал о дачном прошлом Петроградки. С другой, внутренней, был оснащён редкими техническими новшествами. Например, специальным лифтом из кухни в столовую.
Руководитель проекта реставрации особняка Григорий Иванов рассказывает: после революции здесь размещался детский сад, в 90-е — администрация одного из городских предприятий. 10 лет назад город передал особняк Академии танца Бориса Эйфмана — теперь здесь учебный академический музей.
Благодаря труду реставраторов удалось сохранить предкаминную метлахскую плитку, воссоздать рисунок обоев в точности по технологии тех лет, восстановить деревянный декор потолка, который, как и в конце 19 века, был не дубовым, а лишь раскрашенным под дуб. И сразу становится понятно, что семейство Добберт не стало здесь строить большой каменный дом не только по финансовым соображениям.
И теперь ещё понятнее, почему деревянный Петербург в его исторической части — настоящая редкость. Дерево, как и человек, недолговечно. Множество деревянных зданий было разрушено и разобрано в годы блокады. Множество было поглощено массовой послевоенной застройкой Ленинграда. Поэтому те, что остались, смотрятся и правда, как гости из другой эпохи.
Проспект Обуховской обороны, бывший Шлиссельбургский тракт. Двухэтажный домик в окружении панельных пятиэтажек. Подобные дома в конце 19 века составляли основу застройки района, где располагались крупные заводы и мануфактуры. Большинство были простыми, где рабочие могли буквально «снять койку». Этот, говоря современным языком, был класса «комфорт».
Научный сотрудник музея «Невская застава», который и располагается в этом деревянном домике, Николай Пыльцын рассказывает. То, что это здание дожило до наших дней, — заслуга Владимира Ильича Ленина. В этой комнате, которую снимал рабочий Василий Шелгунов с 1894 года, собирались первые революционные кружки. Здесь под треск деревянных поленьев в печке и тихий скрип деревянных балок звучали первые агитационные лозунги. Молодой студент Ульянов становился на путь вождя мирового пролетариата.
Вплоть до 65 года этот дом был жилым. И его жильцы хранили память о тех событиях. Так и появился сперва народный, а сегодня городской музей. После двухлетней реставрации ему удалось вернуть чуть больше тёплой, домашней атмосферы.
Но это удачный пример того, как жизнь в деревянном доме кипела на протяжении всей его истории. А вот что происходит с деревянным Петербургом, когда жизнь в нём останавливается.
Обводный, 116 литера А, корпус 2. За прошедшие несколько лет здание успело сменить ряд собственников. Над сгоревшей кровлей, чтобы здание попросту не рухнуло, за счёт городских средств возвели временную. С нынешним собственником, частным лицом, купившим здание на городских торгах, Комитет по охране памятников судился полтора года. По последней информации удалось прийти к мировому соглашению, так что у дома есть шанс выжить.
Другой пример — Выборгская набережная. Дача Головина. Еще недавно этот исторический деревянный дом был в аренде у крупного городского застройщика, который планировал приспособить его под бизнес-центр. Но отказался от планов. Итог — здание осталось в управлении АУИПИК, агентства по использованию и охране памятников при Министерстве культуры. На наш запрос получили ответ — идёт проработка концепции, консультации и подготовка к торгам. И сколько она будет идти — неизвестно. Под надзором этого же учреждения, кстати, находится и каменная дача Фаберже.
И это тот случай, когда время играет против. Примеров того, чего стоит малейшая халатность и задержка, множество. И вот один из таких.
Житель Сестрорецка Валерий Иванов показывает нам место, где ещё 15 лет назад стоял деревянный дом доктора Цвета, популяризатора лечебных свойств грязелечения и, по ряду источников, номинанта на Нобелевскую премию. После революции был то частью дома отдыха, то ведомственным общежитием милиции. Судьба во многом типична. В разрухе 90-х заброшен, в октябрьскую ночь 2009-го памятник архитектуры сгорел дотла.
Валерий Борисович к деревянным строениям города относится с особым трепетом. Сам живёт в доме, построенном его дедом 100 лет назад. И связь времён, как он говорит, здесь можно ощутить материально. Начал менять крыльцо — нашёл застрявшую в балке финскую пулю. Шутит, мол, дома воевали вместе с людьми. Отсюда и отношение к таким домам — человеческое.
Вот ещё один пример, как это может закончиться для частички деревянного Петербурга. Соседний Зеленогорск. Театральная улица, дача Мюзера. Финский романтизм конца 19 века. Состояние, как говорят специалисты, полное руинирование. В таком состоянии компаньонам Степану Цепалкину и Яну Бобрышеву оставил два года назад это здание предыдущий собственник. Потолок, который держится за счёт подпорок, провалы тут и там — даже не верится, что во всём этом хаосе уцелели уникальные изразцовые печи. Наглядное доказательство, что время и запустение делают с таким хрупким материалом, как дерево.
По словам нынешнего собственника Степана Цепалкина, от этого проекта его отговаривали. Но он решил рискнуть. По его словам, сначала хотел обустроить здесь дачу. Но теперь в планах открыть здесь мини-гостиницу. Именно в планах, потому что впереди долгий процесс восстановления, а по большей части воссоздания.
То, что у деревянных домов Петербурга появляются такие хозяева, которые берут на себя эту колоссальную работу, иначе как спасением не назвать. Красное село. Прямо на проспекте Ленина среди деревьев простой деревянный дом. Местные жители знают его как бывшую почту. Но на самом деле — это дворец. Великого князя Михаила Павловича. И пусть вас смущает его аскетичный вид.
Руководитель частного центра обучения Вера Трифсик приобрела дворец два года назад. Специально под свой образовательный проект. Да, к особенностям старинного деревянного дома-памятника пришлось привыкать. Он и остывает быстрее, и уход за ним требуется более тщательный. Но здесь говорят: деревянный дом — это любовь на всю жизнь.
Сотрудники шутят, мол, если прислушаться — можно даже услышать призрачные шаги его первого великокняжеского владельца. И как дань памяти, в 5 томах проекта реставрации здание будут приводить к тому виду, который оно имело в середине 19 века. На что ближайшее время и будет уходить практически вся прибыль.
Такой он — деревянный Петербург. И богатые усадьбы, и аскетичные жилища. Те, что уже попали в хорошие заботливые руки, и те, что пока только ждут прикосновения мастера-реставратора. И все эти частички той ушедшей деревянной эпохи объединяет одно: не будь совсем — и Петербург перестанет быть тем Петербургом, который мы знаем и любим.
