В год в России 5 000 человек ждут трансплантацию костного мозга. То есть примерно каждые два часа нужна пересадка, а значит, нужен донор. После пересадки пары донор и реципиент впервые увидели друг друга в Санкт-Петербурге. Репортаж Полины Ганичевой.

ЮРИЙ ЗИНЧУК, ведущий программы «Пульс города»:

«В сентябре отмечается Всемирный день донора костного мозга. И в этот день в Петербурге впервые встретились семь пар реципиентов и доноров костного мозга, которые ради этой встречи приехали со всей страны. Невероятное по своей сути и очень пронзительное событие. Встретились те, кто подарил жизнь другим людям, и те, кто получил право жить благодаря этому. Многие пары ждут этой встречи годами.

Дело в том, что во всем мире донорство костного мозга добровольно, безвозмездно и анонимно. Анонимность донора по сложившейся международной практике сохраняется в течение двух лет после трансплантации костного мозга. В это время реципиент и донор могут вести переписку через регистр, который сохраняет личные данные в тайне. По прошествии двух лет при взаимном согласии пары могут встретиться и познакомиться.

Давайте посмотрим, как это происходит. Как встречаются люди, которые раньше даже не знали, как зовут друг друга, а теперь они стали родными и близкими, потому что одни подарили жизнь, а другие приняли от них этот в буквальном смысле божественный дар. Полина Ганичева расскажет об этом подробно».

ПОЛИНА ГАНИЧЕВА, корреспондент:

«В год в России 5 000 человек ждут трансплантацию костного мозга. То есть примерно каждые 2 часа нужна пересадка, а значит, нужен донор».

И для того, кто решил стать донором костного мозга, всё именно так и начинается. Как обычный анализ крови. Только пробирки отправят в другую лабораторию. Но об этом позже.

Сергею Константиновичу 78. Но если на улице слышит «дедушка» – удивляется. «Дедушки» сидят на пенсии, а он работал. И во время первой химии, и когда сказали, что эффекта от неё хватит максимум на год. Остановился только когда предложили последний вариант — пересадку костного мозга. Он согласился. И в это же время в Ереване раздался телефонный звонок.

Оператору фонда тогда ответила Пеймахан. Для него теперь – просто Пэма. Его донор. И это их первая встреча. До и 2 года после пересадки паре общаться запрещено. Это слишком сложный период для обоих.

ПЕЙМАХАН АРСЛАНОВА, донор костного мозга:

«Это такое контрастное ощущение, как будто бы от тебя так мало требуется, чтобы сделать что-то такое основательное. Я очень люблю жить. Я очень боюсь умереть. Когда меня спрашивают, что я умею или есть ли у меня какие-то таланты. Я думаю о том, что я люблю жизнь и умею жить, наверное. Это, пожалуй, единственное моё увлечение».

На таких встречах обычно пытаются вспомнить общих предков или найти внешнее сходство. Ни того, ни другого, у них нет. Только одна общая черта характера: они оба очень хотят жить.

СЕРГЕЙ ВИНОГРАДОВ, реципиент костного мозга:

«Мне задавали совершенно откровенные вопросы: «А надо это вам? Вот в ваши годы… Вы славно пожили. Ну, возраст-то нормальный, большой. Зачем дёргаться-то?» Ведь никто же не знает, как оно повернётся. И я совершенно чётко так сказал, что я свою часть пути готов пройти. У меня крен такой: свою часть пути пройти».

Пересадка — это всегда крайняя мера. Потому что рискованная. Таким операциям в России всего почти 30 лет. Людмила Степановна участвовала в первой трансплантации костного мозга ребёнку в 91-м году. Говорит: напряжение не отпустило до сих пор.

ЛЮДМИЛА ЗУБАРОВСКАЯ, заместитель директор по трансплантации НИИ ДОГИТ им. Р.М. Горбачевой:

«Дело в том, что костный мозг — это орган, но особенность этого органа в том, что он не локализован как почка, как печень. Он присутствует в плоских костях скелета, но клетки, которые он вырабатывает — они присутствуют абсолютно везде».

Костный мозг отвечает за кроветворение. И его пересадка – это пересадка стволовых клеток. Это такие «дети» нашего организма. Они ещё не знают, кем станут, когда вырастут. И сложность как раз в том, чтобы после пересадки они «подружились» с организмом нового хозяина, а не приняли его за чужака и не начали атаковать. Ведь это тот случай, когда единственное лекарство может или спасти, или убить.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВА, заведующая лабораторией тканевого типирования НИИ ДОГИТ им. Р.М. Горбачевой:

«Один из этих параметров получен от отца, а второй от матери. По принципу наследования».

Всего несколько цифр и букв. Так выглядит ДНК. Вернее, часть расшифрованного кода. В лаборатории института Горбачёвой кровь пациента и донора сравнивают по 10-ти  показателям. Если совпадение ниже 90% – пересадка невозможна. Эта дорогая генетическая экспертиза, как и всё для донора и реципиента. В Петербурге — бесплатно. Этим занимается благотворительный фонд.

ЮЛИЯ ПАСКЕВИЧ, представитель благотворительного фонда «ADVITA»:

«Государство оплачивает саму по себе трансплантацию. Для реципиента она выглядит, как переливание крови. Вешается пакетик, и пациенту переливаются эти клеточки. Чтобы это произошло, нужно, во-первых, найти донора, во-вторых, провести его обследование».

Если донор из России — это до полумиллиона рублей за шанс выжить, если из-за рубежа — минимум 23 000 евро. Поэтому вместо разных баз отдельных клиник появился единый федеральный регистр. Помните эти 2 пробирки? Желающий стать донором приходит и сдаёт кровь на типирование, чтобы расшифровать свой уникальный код. И так вступает в регистр. Когда пациенту потребуется помощь, в общей базе к его коду подберут донора с таким же. Чем больше людей в базе, тем больше шансов найти близнеца.

Это Даша. Приехала в Петербург на неделю из Москвы. Если вам кажется, что это просто прогулка по Дворцовой, представьте, что вам запретили туда ходить… И спускаться в метро, и даже просто бывать в общественных местах. Опасно для иммунитета. Лейкоз. Это история Даши. Когда до диплома медика оставалось доучиться полгода, ей сообщили про лейкоз и пересадку. Она прекрасно понимала, что шанс найти своего – «близнеца» 1 к тысячам…

Это Наталия из Владикавказа. И это первая встреча двух, возможно, самых родных друг другу людей. Теперь у них даже одна на двоих группа крови. 3+. Группа донора.

ДАРЬЯ ФОМИНА, реципиент костного мозга:

«С рождения у меня была первая группа крови. Это универсальный донор, как раз, который подходит. Моя кровь подходила всем людям. Любой группе крови. И 18 лет как мне исполнилось, я два раза тоже сама стала донором. Сдала кровь».

И все вопросы кажутся в такой ситуации глупыми. И ответить тоже нечего. Просто один человек решил поделиться жизнью с другим.

НАТАЛИЯ ФРЕЙБЕРГ, донор костного мозга:

«В природе всё устроено очень чётко. Организм человека тоже очень умная система, очень сложная. Зачем нам вот такие люди-двойники?»

В сентябре Дарье исполнилось 3 года. Просто день пересадки у врачей принято считать нулевым, а всё, что было до — минус первым, вторым…  Днём, годом… Для пациента жизнь действительно начинается заново. И это второе рождение даже нельзя назвать чудом. Потому что это не волшебство, а решение другого человека. Решение подарить самый большой в жизни подарок. Саму жизнь.