«Ты подумай, я, подзаборный Федя, и вдруг стал артистом императорских театров!». Мальчик из суконной слободы в 22 года дебютирует на сцене Мариинки. Благодарный театр вспоминает Федора Шаляпина, к его 150-летию в Мариинском театре давали «Хованщину», а в фойе театра начала работу экспозиция оригинальных рисунков певца и архивных фотографий. Шаляпин любил рисовать, и главным героем своих рисунков был он сам — в самых разных обличьях, которые в изобилии предоставляла ему сцена. Не только облик, но и облачения певца, костюмы, в которых он когда-то блистал, и здесь же — репертуарные книги, документы, архивные памятники великого артиста, хранимые театром. Этой памятью живут и вдохновляются уже новые артисты, голосом Ильдара Абдразакова Шаляпин поет в новом многосерийном байопике, но сам артист — ныне всемирно известный бас — на каждой сцене вспоминает великого предшественника, как недосягаемый ориентир.
«Когда мы говорим “опера” мы подразумеваем Шаляпина, когда говорим Шаляпин — подразумеваем Россию. Куда бы я не приехал, и все узнают, что я российский певец, все сразу говорят — Шаляпин. Вы знаете, у меня сразу появляется улыбка, потому что у меня появляется ощущение, что где-то по спине бегают мурашки, которые говорят о том, что я где-то немножко притронулся к его истории. Я родился через 100 лет после рождения Фёдора Ивановича. Когда я приезжаю в «Метрополитен-опера», и мне говорят — знаешь, 100 лет назад здесь пел Шаляпин «Князя Игоря» или «Хованщину», я радуюсь тому, что прохожу тот же путь, который проходил Фёдор Иванович Шаляпин», — рассказал Ильдар Абдразаков, заслуженный артист России.
А в Музее театрального и музыкального искусства в день рождения Фёдора Шаляпина представили виктролу, принадлежавшую певцу. Этот кабинетный граммофон ему подарила английская звукозаписывающая фирма в честь десятилетия сотрудничества в 1913 году. Сотрудники музея воспроизвели звучание старинной пластинки. «Песня о блохе» Мусоргского — одно из любимых произведений Федора Шаляпина. (лайф)
«Известно, что Федор Иванович был настоящим меломаном и азартным коллекционером разнообразной музыки, в том числе собственных записей, к которым относился очень требовательно и тщательно отбирал», — сказала Елена Грумад, старший научный сотрудник Музея театрального и музыкального искусства.
