Не только сейчас, в нашей стране всегда считалось, что у культуры есть обязанность, долг перед государственностью. Создавать то, что теперь забавно именуют «духовные скрепы общества». Забавно, что они действительно есть. Просто их можно представить, но тяжело выразить, словами.
Была старая песня на эту тему: «С чего начинается Родина? С картинки в твоем букваре!» Такая вот мелочь. Букварь – это все те первые книжки с картинками. И если я скажу, например, Мойдодыр, уверен, что все, кто вообще понимает, что такое Мойдодыр, представят сейчас то же самое, что и я. И Мойдодыра, и многое из того смутного, что мы вспоминаем, услышав про другие сказки, нарисовал Владимир Конашевич. В Русском музее открылась выставка работ художника, как теперь убеждаемся, создававшего духовные скрепы. Их прочность проверяла Дарья Патрина.
Мойдодыр с усами, чудо-дерево с носками и наглые родственницы Гвидона со вздернутыми носами. Узнавание с первого взгляда и щемящее чувство безвозвратно утраченного, когда в книжках можно было просто рассматривать картинки. На сказках Чуковского, Маршака, Пушкина и Перро, иллюстрированных Владимиром Конашевичем, выросло несколько поколений советских, а теперь уже и российских детей.
После войны Конашевич был, конечно, звездой издательства «Детская литература», ему позволялось выбирать. И Владимир Михайлович, обладавший прекрасным литературным вкусом, а к тому же еще и выходец из «Мира искусства», где со всей серьезностью относились к книжной графике, безошибочно выбирал то, что сейчас называлось бы бестселлерами. И не просто создавал иллюстрации – он оформлял книги «от и до».
Его увлечение книжной графикой началось со стихов Фета, и это было в начале 20-х. Позже – Тургенев, Чехов, Федин, Зощенко и аббат Прево. Так, Конашевич-иллюстратор затмил Конашевича-художника. А выставка в Русском музее как раз о том, что мало известно и редко показывают. Пейзажи, портреты и натюрморты, выполненные порой в неожиданных техниках. Например, тушью на китайской бумаге.
Павловский период – 20 лет до начала войны. От того времени сохранилось немногое. В начале сентября 1941 года семья ушла в Ленинград, а в Павловске осталась и погибла большая часть работ художника. Блокадные пейзажи насыщены цветом. После войны – серия больших акварельных портретов – друзья семьи – утверждение жизни. На склоне лет – лаконичные натюрморты.
А в молодости Конашевич вообще мечтал стать архитектором. Его первая большая работа – шрифт для мемориала «Жертвам революции» на Марсовом поле. Но кто сейчас знает об этом, кроме специалистов? Для большинства Владимир Конашевич остается и останется в первую очередь блистательным иллюстратором, вписавшим свое имя в титульные листы многих замечательных книг.
