Сказка ложь, да в ней намек. Скрытый смысл есть даже в том, что рассказывают пятилетним детям. Взрослым и вовсе полагается смотреть на сказку как на матрешку.
Стратегия действительно проста. Лишь на первый взгляд. А внутри социальные и исторические предпосылки, древние и пугающие обряды рождения и смерти. А еще внутри и вовсе ужас подсознательных страхов и желаний. Крутобоки, свежи и румяны. Каждая из них есть поэма. Сказки стали основой спектакля «Русская матрица» в Театре имени Ленсовета. И разгадывать его смысл полагается как-то так. Наверное только надо добавить еще одну матрешку, в которую влезает современный человек и видит там.
В ответ на смутные чаяния народа звездопадом сыплются с небес славянские буковки. Сами собой складываются в разные узоры, но центр сцены навсегда припечатала начертанная твердой рукой «Ять». Что поделать? «Русская Матрица». Умом Россию не понять, вот и аршины у всех разные. Редкий герой «Русской матрицы» вылезает на сцену без собственной оглобли, верхом или косою саженью в плечах, погоняет, что-то разгоняет, кому-то валяет.
В итоге встает в ряду разнокалиберных верстовых столбов. На всем протяжении небывало длинного спектакля, занимающего все пространство от входа в зрительный зал до задней коробки сцены. Путь длиною в жизнь, который должен пройти герой, абсолютно вне возрастной Иван-дурак.
«Ехала деревня мимо мужика». А ему все ехало-болело. Волки, богатыри, жар-птицы и царь–девицы. Вырванные из привычных сказочных лубков и оттого вконец оборзевшие персонажи заводят с дураком причудливые разговоры о русском космизме со всеми его смешными и страшными подвывихами идей.
Лягуха, Баба Яга и Елена Прекрасная – все на одну ногу, как хромая судьба. Змей Горыныч «ходит лежа» и дарит Ивану кафтан со своего государственного плеча. Кощей – воплощение человеческих греха – эксцентрично воплощен в женской фигуре.
Общение русским героям дается тяжело. В ход идут слова: «тварь», «мразь», «падла». А затем посылают подальше. Иван и вправду идет дальше героев всех иностранных эпосов. Финны шли за счастьем, шумеры – за бессмертием, майя — просто до самого конца.
Путешествие Ивана восхитительно тем, что закончиться не может. Он идет куда не знает, за смыслом, которого нет.
Когда приходишь на спектакль в котором нет смысла, не рискуешь уйти разочарованным. Даже Кощея утомили обоснования жизни, мучат сны с участием Достоевского. Ну а нам-то какое дело до страданий всякой мрази! Пусть Иван идет своей дорогой, а ты, нежить, напоследок послушай, что еще говорил Достоевский. Невольно приходит в голову одна чрезвычайно забавная, но невыносимо грустная мысль, что если человек был пущен на землю в виде какой-то наглой пробы, чтоб только посмотреть: уживется ли подобное существо на земле или нет?»
