Когда речь заходит о театре и политике, я вспоминаю слова другого шекспировского короля, Ричарда III: «Коня, полцарства за коня!» Казалось бы какая связь? Никакой исторической связи с реальным политическим персонажем. Много размышляя о власти, человек, который был Шекспиром, явно был человеком королевы, делаюшим все, чтобы поддержать ее право на трон. Именно поэтому представитель другой династии остался в памяти потомков приземистым, завистливым и злым горбуном, одинаково уродливым физически и морально. Надо ли говорить, что в воспоминаниях современников и на портретах он довольно хорош собой. И уж точно в последние минуты он не молил судьбу о шансе бегства, он кричал «Измена!», в одиночку отбиваясь, от предателей. Эта история больше чем про Шекспира, она вообще о театре, который не стоит полагать правдивым больше, чем это требуется в художественном смысле. А подчас и политическом. Множество наглядных примеров тому демонстрирует выставка «История России в зеркале сцены», открывшаяся в Музее театрального и музыкального искусства. С подробностями корреспондент телеканала «Санкт-Петербург» Александра Мымрина.
Никто так не изменил историю человечества как историки. Ну об этом все знают. А вот что немало помогли им в этом деле еще и театральные режиссеры, художники и даже артисты — задумывался не каждый. История Государства Российского, написанная Петровым-Водкиным, Коровиным, Эйзенштейном, Симоновым и многими другими — открыта для изучения в Шереметевском дворце.
Наталья Метелица, директор Санкт-Петербургского государственного музея театрального и музыкального искусства, заслуженный работник культуры РФ: «Когда-то в середине 90-х годов замечательный наш экономист и историк Отто Лацис сказал, что Россия — это единственная, пожалуй, страна, в которой даже прошлое непредсказуемое. Вот это — ключ к нашей выставке. Потому что это непредсказуемое прошлое пытается исследовать сегодня наш музей».
Зеркало сцены, если и не кривое, то очень мягкое, податливое меняющимся историческим реалиям. Накануне Второй мировой войны написана кантата «Александр Невский». О чем поет хор «Вставайте, люди русские» — понятно без объяснений. А как к произведению Прокофьева возвращаются в 1969 году? Конфликт на острове Даманском, ввод советских войск в Чехословакию — вот фон, на котором ставят кантату в Кировском театре. Есть «отражения» еще причудливее — как в случае с «Борисом Годуновым».
Елена Федосова, куратор выставки, старший научный сотрудник Фондов Музея театрального и музыкального искусства: «В 1934 году режиссер Сушкевич ставит драму Пушкина. Главную роль играет молодой и очень красивый Николай Симонов. Мы его помним по фильму «Чапаев», он же красавец. И вдруг мы видим облезлого, страшного Бориса Годунова, который пытается удушиться полотенцем — муки совести. Это 1934 год. И спектакль 1949 года. Тот же Симонов в роли Бориса, но мы же победили в войне — какая совесть, какие мальчики кровавые. Стоит красавец, счастливый за державу».
Наталья Метелица, директор Санкт-Петербургского государственного музея театрального и музыкального искусства, заслуженный работник культуры РФ: «Гоголь, который сказал, театр — это та кафедра, с которой можно сказать миру много добра. Безусловно! Но Петр Первый задолго до него поставил задачу: театр — это средство пропаганды государственных идей, то есть это — идеологическое искусство».
Там, где встречаются история и театр — успевай только следить за руками. Иван Грозный из спектакля победоносного 1945 года, где он, как сказали бы сегодня, эффективный менеджер, для которого все средства хороши, после смерти Сталина, в постановке 55-го, приходит к раскаянию. Или другой пример — опера Глинки «Жизнь за царя», сменившая не только трактовку, но и заглавие.
Елена Федосова, куратор выставки, старший научный сотрудник Фондов Музея театрального и музыкального искусства: «При всей одинаковости музыки — сюжет разны. После 1917 года опера «Жизнь за царя» не идет. Периодически пытаются пристроить этот образ под запросы времени. Были версии сделать Сусанина председателем колхоза, а поляков — кулаками. Только в 1939 году Городецкий пишет новое либретто, все то же самое, только Сусанин спасает ополчение Минина. И у нас здесь премьера оперы в театре имени Кирова».
И таких историй множество. Но выставка в Шереметевском дворце способна охватить лишь небольшой временной отрезок — конец XIX — первую половину XX века. Писатель Олдос Хаксли считал, что «история — как мясной паштет, и лучше не вглядываться, как его приготовляют». Что ж, здесь с ним можно поспорить — заглядывать на эту кухню стоит. И это даже полезно.
