«Двое в комнате. Я и Ленин». «Един во множестве лиц». Вот вкратце ситуация выставки, которую в «ДК Громов» озаглавили длинной цитатой из очерков Луначарского. А вполне хватило бы одного слова – имени вождя. Все уже было сказано, нарисовано, спето и сплясано в годы существования темы, которая называлась лениниана. Она породила неимоверное число единиц хранения. И дело Ленина находится, живет и побеждает, как, скажем, в ходе празднования 100-летия революции, когда из бюстов и знамен громоздили музейные баррикады. Можно много говорить о бессмысленности идолищ, в которых уже не разрешают видеть сакральный смысл. Но художественное значение в них есть. Беспрецедентное. Я не знаю ни одного примера, когда внешность человека подвергалась бы столь масштабному, изощренному графическому осмыслению.

Когда портрет уходил в графическую абстракцию, из которой потом лепили новый объем, воссоздавался во все новых дизайнерских аранжировках, становился структурой как знак, лаконичный как буква. Есть такое выражение – «чеканный профиль». Оно по праву принадлежит ему. Многих чеканили на монетах, но так как Ленина – никого и никогда, ни на чем.

Это выдающееся формальное исследование изобразительных возможностей человеческого лица. Дарья Патрина – в окружении многочисленных примеров. Такая концентрация изображений Ленина – их здесь более 350 – в небольшом выставочном пространстве почти токсична. 

Ленин в графике, в живописи, в скульптуре, в детстве, в Кремле, на банкноте. Оказывается, что только под таким мощным напором ваш собственный миф о вожде революции – а собственный миф о вожде революции есть у каждого, кто хоть немного учился в советской школе – так вот, ваш собственный миф под таким напором отступает.
На примере тиражной продукции – а портреты вождя были непременным атрибутом всех государственных учреждений – видно, как менялся канон. Будто в детской игре «испорченный телефон», что-то в облике Ленина постоянно и едва уловимо ускользало. И уж совсем странно видеть абсолютно «неканонического» вождя в исполнении ведущих советских художников. Как, например, на холсте Самохвалова. Этот Ленин написан в начале 1930-х, когда сталинская пропаганда уже внедрила свою версию революции…

В этих залах красное дерево – безусловно самый дорогой, но точно не самый странный материал для скульптурного портрета вождя. Ведь современные авторы, когда обращаются, закладывают смыслы уже в самом выборе материалов…

Куратор Александр Дашевский проложил по выставке два маршрута. И оба заканчиваются тупиками. Один – тихой библиотекой, где можно полистать труды Ленина и книги о нем. Другой – упирается в то, что условно назвали «комнатой смеха». Сюда собрали все поздне- и постсоветские шутки про Владимира Ильича.

Прием «шутки в сторону» юмористического тупика посетитель выставки все равно прокладывает путь обратно, возвращаясь к серьезному размышлению о главном социал демократе в нашей истории, удивляясь неоднозначности трактовок его образа и парадоксальной его укорененности в коллективном сознании.